"Джонатан Кэрролл. За стенами собачьего музея ("Трилогия Рондуа" #4)" - читать интересную книгу автора

меня гением, поэтому изрядная толика грубости, безразличия, да и просто
дурных манер всегда сходила мне с рук. Кстати, совет: если когда-нибудь вам
представится возможность осуществить одно-единственное желание, пожелайте,
чтобы мир признал вас гением. Гениям дозволено буквально все. Пикассо,
например, вообще был порядочной сволочью, Бетховен никогда не выносил за
собой ночной горшок, а Фрэнк Ллойд Райт* [Франк Ллойд Райт (1867-1959) -
наиболее знаменитый американский архитектор XX века. Будучи фактически
самоучкой, спроектировал около 800 зданий (380 были построены, 280
сохранились). Выдающийся теоретик архитектуры и педагог, человек
драматической судьбы. Считал, что при проектировании здания конструктивный
метод и проработка деталей должны естественным образом вытекать из того или
иного общего принципа ("органическая архитектура"). Наиболее известные
сооружения: дом Роби в Чикаго (1909), дом Кауфмана ("Над водопадом") в Бер
Ране (1936), лаборатория компании "Джонсон" в Расине (1949), и музей
Гуггенхейма (музей современного искусства) в Нью-Йорке (проект 1943-1946,
строительство 1956-1959).] обирал своих клиентов и спонсоров почище любого
вора. Но им все сходило с рук, поскольку они были "гениями". Может, конечно,
они и были гениями, и я, возможно, тоже гений, но вот что я вам скажу:
гений - это лодка, свободно носящаяся по волнам. Основная ваша задача
состоит лишь в том, чтобы оказаться на борту- а уж все остальное приложится.
Я, к примеру, никогда не корпел над проектами долгие месяцы и годы,
придумывая, как должны выглядеть мои самые известные здания. Их формы всегда
являлись мне из ниоткуда - оставалось только перенести их на бумагу.
Поверьте, я вовсе не скромничаю. Идеи всегда врываются в окно подобно
дуновениям ветерка, главное - уловить этот ветерок. Брак* [Жорж Брак
(1882-1963) - французский художник, стоявший с Пабло Пикассо (1881-1973) у
истоков кубизма перед Первой мировой войной. В 1961 г. явился первым
живописцем, чьи работы были выставлены в Лувре при его жизни. Писал
преимущественно натюрморты. Дважды - в 1923 и 1925 гг. - исполнял декорации
для балетов Сергея Дягилева (1872-1929).] говорил: "Стиль человека- это в
каком-то смысле его неспособность поступать иначе... Форма ваших мазков
практически предопределена вашим физическим обликом". Он был совершенно
прав. А все эти страдания, "мучения" над чистым листом бумаги или холстом -
чушь собачья... Если мучаешься над своей работой, ты уже не гений. Да и
вообще, любой, кто мучается, чтобы заработать на жизнь, просто идиот.
Приблизительно на середине второго ополаскивания (следующая операция -
моя самая любимая: сушка; это когда машина оказывается в объятиях
коричневого лоскутного занавеса, который чувственно проходится по всем
изгибам кузова), все вдруг замерло. Мой великолепный новый синий "лотус"
(спасибо султану!) застыл на месте, истекая водой. Бросив взгляд в зеркало
заднего вида, я заметил, что двигающаяся за мной машина тоже остановилась.
Водитель поймал мой взгляд в зеркале и недоуменно пожал плечами.
Угораздит же застрять в автомойке у голубых! Несколько мгновений я
просидел, барабаня кончиками пальцев по рулю. Справа рысцой промчались двое
рабочих и исчезли в открытых воротах. Я снова глянул в зеркальце, парень за
мной опять пожал плечами. Тогда я вылез из машины и, посмотрев в сторону
выхода, заметил, что там царит какая-то суматоха. Я направился прямиком
туда. - Ну и тачка!
- Хрен с ней, с тачкой, Лесли! У нас водила концы отдал, а ты!..
Коричневая машина (как сейчас помню, я еще подумал: вот здорово, а ведь