"Льюис Кэрролл. Фотограф на выезде" - читать интересную книгу автора

неизбежный беби.
Но как описать старшую дочь? Слова бессильны, только фотопластинка
могла бы передать ее красоту. Носик прекрасных пропорций (ротик, пожалуй,
можно бы чуточку уменьшить), зато изысканные полутона щек кого угодно
заставили бы забыть о любых недостатках, а уж световые блики на подбородке
были само совершенство. О, какой бы она вышла на снимке, если бы злой рок...
но я опережаю события.
Там был еще некий капитан Флэнеген...
Отдаю себе отчет, что предыдущий абзац получился коротковат, но мне
вдруг припомнилась чудовищная нелепость: этот идиот искренне верил, что
помолвлен с Амелией (с моей Амелией!). Я задохнулся от ярости и не мог
продолжать описание. Готов согласиться, что
этот тип хорошо сложен и довольно смазлив, но на что годны лицо и
фигура без мозгов?
Сам я, пожалуй, не очень-то крепкого сложения, да и выправкой никак не
похожу на военных жирафов - но к чему описывать себя самого? Моя фотография
(собственной работы) будет вполне достаточным и неоспоримым аргументом для
всего мира.
Завтрак, вне сомнения, был хорош, но я не помню, что ел и что пил: я
жил Амелией, одной Амелией, и, глядя на ее бесподобный лобик, на ее точеные
черты, сжимал кулаки в невольном порыве (чуть не опрокинув при этом чашку с
кофе) и восклицал про себя: "Я хочу снять эту женщину - и сниму даже ценой
собственной гибели!.."
После завтрака началась моя работа, и я опишу ее коротко, сюжет за
сюжетом:
Кадр 1. Отец семейства. Я хотел было повторить съемку, но все решили в
голос, что и так хорошо: у него, мол, был "вполне обычный вид". По-моему,
это не слишком для него лестно, если только не считать "вполне обычным" вид
человека, у которого в горле застряла кость и который пытается облегчить
муки удушья, скосив оба глаза на кончик носа.
Кадр 2. Мать семейства. Она объявила с жеманной улыбкой, что "в
молодости очень увлекалась театром" и хотела бы "сняться в роли любимой
шекспировской героини". На кого она намекала, осталось для меня тайной,
сколько бы я ни думал, и я отказался от дальнейших попыток за их
безнадежностью: не знаю шекспировских героинь, у кого судорожная
взвинченность сочеталась бы с таким безразличным выражением лица и кого
можно было бы обрядить в синее шелковое платье с шотландским шарфом,
переброшенным через плечо, и с гофрированным воротником времен королевы
Елизаветы, а также вручить в руки охотничий хлыст.
Кадр 3, 17-я попытка. Беби повернули в профиль. Я долго ждал, пока он
не перестанет сучить ножками, потом наконец снял крышку с объектива.
Маленький негодник тут же дернул головой. К счастью, она сместилась всего на
дюйм, стукнув няньку по носу и тем самым удовлетворив обычное ребячье
условие в драке - "до первой крови". В результате на снимке появились два
глаза, некое подобие носа и до нелепости широкий рот. Поэтому я назвал то,
что получилось, снимком анфас и перешел к следующему сюжету.
Кадр 4. Три младшие дочки. Выглядели они так, словно каждой дали
слабительное, а потом связали всех вместе за волосы, прежде чем гримаса
отвращения к лекарству исчезнет с их лиц. Разумеется, я оставил свое мнение
при себе и заявил не мудрствуя, что они "напоминают мне трех граций".