"Барбара Картленд. Наказанная любовью " - читать интересную книгу автора

путешествия, и ему будет что рассказать дяде Губерту.
Надеюсь, ты не будешь против, дорогая, если мы решим задержаться еще на
месяц. Не сомневаюсь, что вы с Тони не скучаете, а очень скоро мы опять
будем вместе."

Письмо шло семнадцать дней - и пришло через три недели после того, как
лорд Бранскомб умер от сердечного приступа. Врачи спохватились слишком
поздно, когда уже ничего нельзя было сделать.
В Индию ушла телеграмма с печальным известием, и Тони поняла, что
теперь четвертым лордом Бранскомбом стал ее дядюшка Кенрик, который был на
пятнадцать лет моложе своего старшего брата.
- Что он за человек? - спросила Латония.
- Я не видела его много лет, - ответила Тони. - Папа всегда им
гордился, но я слышала только, что он очень строг, и офицеры, которыми он
командует, считают его просто извергом.
Она говорила так, словно это не имело никакого значения, но среди
слуг - Латония уже слышала - начались разговоры о том, что лорд Бранскомб
будет теперь опекуном Тони.
Месяц спустя капитан и миссис Хит отправились домой, и в пути заболели
желтой лихорадкой. Болезнь занес на корабль один из матросов, и в Порт-Саиде
никому не разрешили сойти на берег: на судне был объявлен карантин.
В письме дочери миссис Хит жаловалась, что ее раздражает необходимость
безвылазно сидеть на корабле под желтым флагом, но тут уж ничего нельзя было
поделать, и ей оставалось только молиться, чтобы смертельная болезнь,
свирепствующая среди экипажа, не коснулась пассажиров.
Увы, ее молитвы не были услышаны.
Узнав о смерти родителей, Латония была потрясена. Она долго не могла
поверить, что больше никогда не увидит их. Она всей душой любила отца и мать
и была так счастлива с ними, что теперь ей казалось, будто ее лишили части
души. Снова и снова она жалела о том, что не поехала с ними и не умерла
тоже: тогда бы ей не пришлось страдать от разлуки.
Потом она сказала себе, что жизнь должна продолжаться. Отец не одобрил
бы, что его дочь, оставшись в одиночестве, испугалась и пала духом.
Тяжелее всего было то, что Тони уехала в Лондон, к родственнице,
которая взялась опекать ее перед первым выездом в свет.
- Что толку сидеть в деревне и плакать, детка? - говорила она. - Тебе
нужно приехать в Лондон. Конечно, будучи в трауре, ты не можешь посещать
вечера и приемы, но у меня дома ты будешь встречаться с разными людьми, а
когда минуют положенные полгода, начнешь ездить в театр, в оперу и найдешь
себе уйму занятий.
Латония приглашена не была. Впрочем, в таком состоянии она все равно не
смогла бы никуда поехать.
Шли месяцы. Тони не возвращалась. Латония понимала, что ее пожилой
родственнице не хотелось брать на себя лишние хлопоты, и с мыслью об
одновременном выходе в свет пришлось распрощаться.
Впрочем, Латония не особенно огорчалась. Она была вполне довольна
жизнью в деревне и обществом старой гувернантки, которая когда-то учила их с
Тони и теперь переехала в поместье и поселилась с Латонией в качестве
компаньонки.
Мисс Уаддсдон была здравомыслящей женщиной, постарев, мечтала только о