"Барбара Картленд. Песня синей птицы [love]" - читать интересную книгу автора

такой силой сжал ее, что у нее почти прервалось дыхание. В эту минуту он
мог бы произнести слова, которые она мечтала услышать от него - если бы им
не помешали.
В холле, куда выходил салон, послышался шум, и мужской голос спросил:
- Леона, где ты?
Это ее брат, виконт Тэтфорд, возвратился домой с пирушки. Леона
неохотно высвободилась из объятий маркиза.
- Это Перегрин, - произнесла она с ноткой раздражения в голосе.
Секундой позже, когда ее брат уже входил в комнату, она прошептала
так тихо, что ее мог услышать один только маркиз:
- Приходите поговорить с отцом завтра утром - я буду вас ждать.
Именно эта фраза и была причиной того, что в мрачном расположении
духа маркиз отправился в свое загородное поместье. Слишком хорошо все было
спланировано, откровенно до цинизма. Он чувствовал, что попал в ловушку,
что его принуждают сделать предложение прежде, чем он сам примет такое
решение.
Да, конечно, он целовал Леону, но она намеренно обольщала его. Она
выманила у него эти поцелуи, а потом сочла само собой разумеющимся, что он
скажет слова, которых не говорил еще ни одной женщине.
Возвратись в свой дом на Беркли-стрит, маркиз приказал заложить свой
самый быстрый фаэтон, переоделся и отправился в Алтон-Парк.
Ему внезапно захотелось уехать из Лондона, забыть о раздушенном
атласе женской кожи, вдохнуть свежий воздух сельской местности, ощутить
нежный аромат цветов, зная, что он один, - один, и не нуждается ни в чьем
обществе.
К моменту своего приезда в Алтей-Парк он был слишком разгневан, чтобы
получить удовольствие от того, в чем надеялся найти успокоение. Его мысли
начали проясняться, и он понял, что это вино усыпило его здравый смысл.
Все эти чертовы тосты, при которых нельзя было не пить: "За победу!", "За
уничтожение наших врагов!", "Да падет Наполеон!", "За наш флот!", "За
армию!", "За волонтеров!"... Их были многие десятки, и поскольку каждый
провозглашался самим принцем, никто из гостей не мог не осушить своей
рюмки.
Здоровье у маркиза было отменное, и наутро, когда он проснулся,
голова у него не болела, но все равно его угнетала мысль, что Леона ждет
его в Лондоне и что ее отец, граф Арлингтон, уже прикидывает, какую сумму
маркиз закрепит за своей будущей женой. Еще противнее было представлять
себе знакомых, их глубокомысленные улыбки и намеки на то, что они не
сомневались в этом с самого начала...
- Будь проклят этот Уильям Питт! Это все он виноват! - пытался
убедить себя маркиз, выходя из спальни и медленно спускаясь по
великолепной лестнице с резными перилами, на каждом повороте которой, как
стражи, были помещены геральдические изображения.
Однако он был человеком справедливым и вынужден был признать, что, по
правде говоря, виноват во всем только он сам, и никто больше. Человек
посторонний, какой бы важной персоной он ни был, не может принудить
кого-то жениться, и ни один мужчина, если он не совсем дурак, не позволит
себя заставить сделать это.
Леона была отнюдь не первой женщиной, пытавшейся заставить его
сделать предложение, и, тем не менее, он оказался настолько глуп, что