"Майкл Чабон. Тайны Питтсбурга" - читать интересную книгу автора

кабину лифта, я четко услышал, как она сказала три странных слова кому-то
невидимому рядом с ней, за прутьями решетки.
- Это он, Сэнди, - произнесла она.
Я точно слышал.
Письма Фрейда к Флису придают особую важность некой почти космической
связи между носом человека и его сексуальным здоровьем. Так что работа
захватила меня, я писал и писал, прерываясь только для того, чтобы попить из
журчащего фонтанчика или просто поднять глаза от своего любопытного опуса.
Ближе к обеду я заметил, что на меня поверх книги поглядывает какой-то
парень. Обложку с испанским названием украшало изображение окровавленного
ножа, женщины в мантилье и полуголого смуглого верзилы. Я улыбнулся и
приподнял бровь, скептически оценивая его выбор литературы. Похоже, парень
смотрел на меня уже давно, но я решил, что на сегодня с меня достаточно
обменов взглядами, учитывая тот волнующий немой диалог с девушкой, и снова
вернулся к носу - средоточию и отправной точке всех человеческих страстей.
Когда я отложил карандаш, было почти восемь. Я встал с привычным тихим
вздохом и подошел к одному из узких высоких окон, которые выходили на
городскую площадь. Сквозь дымчатое стекло небо казалось беловато-коричневым.
Внизу бежали шумные стайки детей, явно куда-то направляясь. Это навело меня
на мысль, что неплохо бы пойти поесть. Откуда-то издалека, с левой стороны
здания, исходил странный мигающий свет. Я собрал книги, записи и только
тогда заметил, что любитель второсортной испаноязычной литературы уже ушел.
Там, где он сидел, осталась маленькая жестянка из-под ананасового сока и
фигурка оригами, напоминавшая собаку и саксофон одновременно.
Спускаясь на лифте, я подумал о девушке за решетчатым окном, но на
первом этаже уже никого не было. Окно закрывали деревянные жалюзи. За столом
на выходе сидел взъерошенный субъект, который даже не посмотрел на меня,
когда звякнул детектор пропускных ворот, - просто махнул рукой, приказывая
выметаться.
Я стоял, наслаждаясь свежим воздухом и покуривая хорошую сигарету,
когда до меня донесся громкий, трескучий звук голосов из полицейской рации.
Я снова увидел слева мигающий свет. Вокруг были люди, идущие по своим делам
и любопытствующие. Я тоже решил подойти поближе.
Эпицентром всего была девушка. Она стояла, слегка наклонив вперед
голову, и что-то шептала. Слева от нее силился подняться с земли полицейский
с располосованной физиономией. Он встал на колени и попробовал вскочить на
ноги, жестами угрожая - не слишком убедительно, надо сказать, - молодому
здоровяку. Справа от девушки, на другой стороне импровизированной арены,
образованной кольцом любопытных, другой полицейский пытался надеть наручники
на второго громилу, который на чем свет стоит ругал полицейских, девушку,
своего разъяренного близнеца, топтавшегося прямо перед ним, и всех, кто
наблюдал эту сцену.
- Отпусти, скотина! - рычал он. - Ты, сука, и ты, сволочь, и вы,
кретины, - я вас всех поубиваю! Отпусти меня!
Он был огромен и мускулист, поэтому легко избавился от полицейского
коротким рывком назад, который обрушил субтильного копа в голубом на
мостовую. Близнецы надвигались друг на друга, пока не замерли на расстоянии
вытянутой руки от девушки. Я присмотрелся к ней. Это была стройная
блондинка - зеленые глаза, маленький носик, невыразительное личико сельской
жительницы. На ней была цветастая юбочка. Девушка смотрела себе под ноги, на