"Алексей Чадаев. О чем говорится в сказках?" - читать интересную книгу автора

вышло, что во всем королевстве не оказалось ни одной девушки с аналогичным
размером ноги? Почему сводные сестры Золушки тоже мерили туфельку, хотя про
них известно, что они в момент исчезновения Золушки были там, во дворце, в
числе гостей, и уже поэтому точно не могли оказаться обладательницами
волшебной туфельки?
Почему, наконец, никто (включая ближайших родственников и приближенных
короля) так и не удосужился узнать у будущей королевы адресок той прокатной
конторы, где она брала поносить свой прикид и причиндалы?
Ревизионистская версия, в принципе, на большинство этих вопросов
отвечает, но далеко не на все.
Понятно, что Золушка была действительно забитой, покладистой и
послушной дурнушкой с психологией лузера - какая бы другая без сопротивления
позволила новой папиной жене оседлать папу до такой степени, чтобы он забыл
свою покойную любовь, воплощенную в образе взрослой дочери (согласно тексту,
удивительно похожей на мать)? Да, был бы конфликт, были бы скандалы, были бы
взаимные попытки подложить друг другу свинью (как в случае с "мертвой
царевной" и ее мачехой), но ни за что не было бы послушного спанья на
хворосте и ковыряния в золе. Понятно также, что черную работу ей поручали не
столько из желания унизить, сколько потому, что она действительно не была
способна ни на какую другую; и одежду редко меняли более из-за ее
неаккуратности, чем из-за чего-то другого. Понятно, что в ее характере не
было ни серьезного соперничества, ни ожидания реванша - лишь мелкая зависть
и мелкая же подлость: все эти качества проявятся по ходу сказки. Понятно,
наконец, что она - Золушка - не просто послушна, а патологически нуждается в
ком-то, кто бы ею командовал.
Собственно, именно это и сделало ее орудием в чужих руках.
Понятно, что "фея" на самом деле Золушке никто - ни родная, ни
двоюродная, ни семиюродная родня. В разных версиях сказки она фигурирует то
как тетя (причем в одних случаях как сестра отца, в других - как сестра
матери), то как крестная, но ясно, что все это не более чем дошедшие до нас
остатки той лапши, которую старуха вешала на уши бедной девушке. Зашедшая во
двор бабуля застала девушку, только что проводившую сестер на бал, в слезах
и депрессии - в этой ситуации женщина наиболее внушаема, поскольку ей все
равно, что ей говорят, лишь бы говорили успокоительным тоном и положив руку
на плечо. Для этого даже не надо быть магом; но бабуля, несомненно, была
сильной колдуньей.
Природу и тип ее колдовства можно понять лишь по отдельным косвенным
признакам: мыши, ставшие лошадьми, крыса, ставшая кучером, ящерицы, ставшие
ливрейными лакеями; тыква с прорезями (будто из хэллоуина), ставшая
каретой... наконец, сама полуночная предопределенность разрушения
колдовства; все это - несомненные свидетельства того, что перед нами не
просто колдунья, а именно черная ведьма.
И цель ее действий была отнюдь не в том, чтобы облагодетельствовать
бедную сиротку. Послушная, привыкшая подчиняться девочка, ставшая женой
будущего короля, да еще и подвешенная на крючке компромата - ведь за черное
колдовство в соответствующие времена сжигали на костре - идеальный путь к
достижению власти, сколь абсолютной, столь и тайной. Вопрос был лишь в том,
как охмурить принца.
То, что Золушка была маленькой, некрасивой, рыжеватой и конопатой, мы
знаем. Но это было не явное уродство, а именно незаметность,