"Александр Борисович Чаковский. Победа (Книга 2) " - читать интересную книгу автора

Не дожидаясь ответа, Стюарт снова подозвал бармена.
Я сидел пораженный. Что мог написать Чарли о Потсдаме? Да еще как
"очевидец"! Ведь он же ничего толком не знал и не видел! О том, что
происходило в Цецилиенхофе, даже я знал больше, чем он. Кроме того, почему
теперь, когда мы снова встретились, он ни слова не сказал о том, что написал
книгу о Потсдаме? Впрочем, он вообще врал мне. Говорил, что руководит
иностранным отделом...
Подошел бармен. Стюарт заказал себе водку со льдом.
- Вам тоже? - спросил он.
Я ответил, что у меня еще есть виски.
- Все меняется на свете, - с добродушной иронией заметил Стюарт, когда
бармен отошел. - Вы знаете, какой сейчас самый популярный напиток в Штатах?
Думаете, виски?
- Водка. Я бывал в Штатах.
- И даже не смирновская, а именно ваша. "Столичная". Дороже ценится. -
Слово "столичная" Стюарт произнес почти по-русски и широко улыбнулся. -
Простите, - снова заговорил он, - какую газету вы здесь представляете?
- Я представляю журнал. Он называется "Внешняя политика", - ответил я,
уверенный в том, что этот журнал никогда не попадался на глаза Стюарту.
- Знаю, - неожиданно сказал он. - "Внешняя политика". Выходит в Москве
ежемесячно. Так?
Каждый журналист немножко тщеславен. То, что Стюарт знал о
существовании моего журнала, отчасти расположило меня в его пользу. Я
кивнул.
- Все русские, кажется, живут на пароходе, - сказал Стюарт. - Вы тоже?
- Я - в гостинице. Только сегодня прилетел.
- А я вчера. Мы помолчали.
- Мистер Воронов, - заговорил Стюарт, стараясь придать своим словам
некую задушевность, - давайте забудем старое. В карете прошлого никуда не
уедешь. Вы помните, кто это сказал?
- Помню.
- Я видел "На дне" мальчишкой. Ваш Художественный театр гастролировал
тогда в Европе. Итак, давайте поставим крест на прошлом. Все в мире
изменилось. Символ этих изменений - Хельсинки. Будем считать, что мы
встретились впервые. Американский редактор и русский...
- Политический обозреватель.
- Отлично. Мы с вами живем сейчас в изменившемся мире.
- Да, друг Горацио, - усмехнулся я.
- Вы платите Шекспиром за Горького. Благодарю. Так вот, может быть, я
был слишком настойчив в своем желании задержать вас здесь. Но, не скрою, мне
хочется поговорить с вами. Так сказать, на новом этапе. В преддверии
Совещания американскому редактору хочется побеседовать с советским
политическим обозревателем. Разве это не естественно?
Я слушал Стюарта, отвечал ему, но продолжал думать о Брайте и о книжке,
которую он написал. Наконец я не выдержал и, прервав Стюарта, спросил:
- Вы сказали, что Брайт что-то написал о Потсдаме?..
- Ерунда! - Стюарт пренебрежительно махнул рукой.
- Мы были в Потсдаме вместе, и мне интересно, что же он написал? -
настаивал я.
- Что мог написать Брайт? - пожав плечами, ответил Стюарт. - Честно