"Александр Чаковский. Это было в Ленинграде (Трилогия, 1 и 2 части) " - читать интересную книгу автора

Страшная штука война,
Но я поспорю с ней.
Я буду жить для того,
Чтобы спасать людей.
Пусть мины свистят кругом,
Пусть в ночь превратится день.
Меня на испуг не возьмёшь,
Я буду спасать людей...

- Что ж, она вам подарила эти стихи? - спросил я.
- Нет. Умерла она. Паралич и всё такое. Я и взяла листок на память.
Прочту стихи, и легче станет. Бывает ведь так.
Она посмотрела на меня, улыбнулась, и ресницы её снова дрогнули. Потом
она погладила меня по руке и встала.
- Ну, вы спите, - сказала она, притворно-строго сдвинув брови, -
спать надо. А то я доктору пожалуюсь.
Я лежал и старался припомнить стихи. В них была какая-то исступленная
настойчивость. Потом кто-то застонал... Я не помню, как я заснул.
...Когда я проснулся, Андрианов ещё спал. Люба перекинула полотенце
через плечо и с тазиком в руках подошла к Андрианову.
- Будем умываться, - приветливо сказала Люба.
Но Андрианов продолжал спать. Тогда она тихонько потормошила его за
плечи.
- Довольно спать, соня! - Люба протянула проснувшемуся Андрианову
кусочек мыла.
Лейтенант не поднял руки.
- Держите же мыло, - сказала Люба.
Андрианов нерешительно поднял руку и пошевелил пальцами.
- Андрианов! - вскрикнула Люба, и голос её задрожал. - Вот же мыло!
Лейтенант растерянно улыбнулся и стал шарить руками по одеялу. Я видел,
как дрожат руки Любы, держащие тазик, и как вода плещется через край.
- Вы... видите меня, Андрианов? - шёпотом спросила Люба.
Лейтенант отрицательно покачал головой и провёл рукой по глазам. Он
ослеп.
Люба поставила тазик на пол и выбежала из палаты. Через несколько минут
она вернулась с доктором.
- Вы меня видите, Андрианов? - деловито спросил доктор, подойдя к
койке.
Лейтенант медленно покачал головой. Доктор наклонился и двумя пальцами
приподнял веки Андрианова.
...Вечером у его постели был консилиум. А на другое утро Андрианов
потерял слух. Теперь он лежал глухой, слепой и немой. Я наблюдал за ним
часами. Чем больше ударов обрушивалось на него, тем шумливей и беспокойней
он становился. Лейтенант кому-то улыбался, ёрзал на постели, показывал
пальцами каких-то замысловатых зайчиков, что-то мычал, водил пальцами по
ладони, изображая патефон; приставлял к глазам пальцы, сложенные в
кружочки, - будто очки...
Под вечер он повернулся ко мне и промычал что-то, царапая пальцем по
ладони. Я понял, что Андрианов хочет что-то написать, и вставил ему в
пальцы правой руки карандаш, а в левую дал блокнот. Лейтенант черкнул