"Александр Чаковский. Это было в Ленинграде (Трилогия, 1 и 2 части) " - читать интересную книгу автора

увидел трамваи, стоящие на кругу. Я постучал по верху кабины, машина
остановилась. Я вылез и пошёл к трамваям.
Уже темнело, и, только подойдя к вагонам, я понял, что напрасно
торопился. Трамваи стояли здесь очень давно и совсем не собирались
отправляться. Стёкла вагонов были выбиты, на ручках и на верёвке,
прикреплённой к бугелю, серебрился иней, и рельсы были глубоко занесены
снегом. Но я всё-таки рассмотрел, что это девятый номер. Когда-то он
проходил через самую оживлённую часть города.
Я опустил мешки в снег, присел на трамвайную подножку и горько пожалел,
что слишком рано вылез из машины. Быстро стемнело. До города оставалось
километра два. Где-то била зенитная артиллерия, но звуки выстрелов были не
такие, как в поле, а сливались в сплошной рокочущий гул.
Ленинград лежал передо мной холодный и суровый. Крыши домов и купола
казались вылепленными из снега, и над ними медленно скользили лучи
прожекторов.
Я встал, взвалил мешки на плечи и пошёл в город. Мне очень хотелось
встретить кого-нибудь и спросить, далеко ли до центра. Так бывает на лесных
фронтовых дорогах: идёшь и знаешь, что до части столько-то километров, а
всё равно хочешь кого-нибудь встретить и спросить, чтобы просто услышать
человеческий голос.
Стало совсем темно. Я долго шёл по безлюдным улицам. Зенитки умолкли, и
послышался беспрерывный равномерный стук, будто в каждом доме сидел дятел.
Потом выяснилось, что это метроном, включенный на радио. Наверно, это имело
какое-то условное значение. Позже я узнал, что равномерный, медленный ритм
метронома сменялся учащённым в моменты воздушных тревог или обстрелов.
Я долго шёл. С трудом узнавал улицы. Они все были пустынные,
заснеженные, безмолвные... Я не заметил, когда кончился Литейный, и
оказался на углу Невского.
Последний раз я был тут год назад. Ночью на этой улице было светло, как
днём. Сияли два ряда молочно-белых фонарей, окна домов, фары машин, и можно
было читать газету. Сейчас только яркие звёзды мерцали в далёком и холодном
небе.
Я всматривался в дома, мне хотелось перекинуть хоть маленький мостик в
прошлое, в светлый и шумный мир, потонувший сейчас в снегах и мраке. Я
вспомнил, что здесь, на углу, стоял киоск справочного бюро, где мы с Лидой
однажды заказывали справку.
Перешёл через дорогу. Киоск стоял, маленький и остроконечный, как
часовня. Стёкла были выбиты, и окна напоминали пустые глазные впадины...
В редакцию фронтовой ленинградской газеты я пришёл, изнемогая от
усталости.
Меня провели в кабинет редактора. В огромной, уставленной громоздкой
мебелью комнате за большим столом сидел седой худощавый человек. На столе
горела лампа-молния. В углу топилась железная печь.
Я представился и рассказал о своём поручении. Редактор спросил меня,
где я устроился. Я ответил, что пришёл прямо с аэродрома.
- Идите-ка в "Асторию". Там хоть холодновато, но жить можно, - сказал
он. - Прямо туда и валяйте. А утром приходите, поговорим подробно.
Я вышел в коридор вместе с редактором.
- Что это? - спросил он, увидя мои мешки.
- Посылки, - ответил я, - прямо не знаю, как их доставить.