"Александр Чаковский. У нас уже утро" - читать интересную книгу автора

- А сердце? - серьёзно спросил Григорий Петрович.
- Что сердце? - недоуменно переспросил Весельчаков; у него был такой
вид, точно он с разбегу наткнулся на неожиданное препятствие.
- Сердце тоже просолили?
- Это... как же понимать? - растерянно спросил Весельчаков.
- А так, что на одних жилах не вытянете, - сказал Григорий Петрович. -
И ста жил не хватит. Сердце тоже потребуется. А солёное - оно не годится!
Весельчаков обиженно умолк.
Наступило молчание.
- А вы, видать, человек, бывалый, - с едва уловимой иронией вполголоса
сказал Григорий Петрович.
- И-эх! - обрадовался Весельчаков. - Я, мил друг, в таких местах
бывал!... Я этот Сахалин моментом освою! - Он хитро подмигнул.
- Тоже по линии энтузиазма едете? - сдвигая густые брови, спросил
Григорий Петрович.
Весельчаков насторожённо взглянул на него.
- Еду по призыву партии и правительства, - коротко ответил он. - Рыбку
удить.
- Ясно, - сказал Григорий Петрович.
- Я вам по-честному скажу: жидковатый народ туда едет, - понижая голос,
снова заговорил Весельчаков.
- Что значит "жидковатый"? - резко спросила Ольга, видимо приняв эти
слова на свой счёт.
Весельчаков медленно всем телом повернулся к ней, улыбнулся и
подчёркнуто миролюбиво ответил:
- Жидковатый-то что значит? Ну, одним словом, хлипкий народ. Я уж его
обсмотрел. Все больше с южных морей. Северного опыту нет. Ох, и дадут им там
жизни!...
- Кто же это даст им жизни?
- Стихия! - ответил Весельчаков, иронически пожимая плечами.
- Вы это говорите так, словно радуетесь неопытности людей, -
неприязненным тоном сказала Ольга и отвернулась.
Весельчаков искоса глянул на Григория Петровича и замолчал.
Доронину несколько раз хотелось вмешаться в разговор. В душе он осуждал
не только неприятного ему Весельчакова, но и Григория Петровича, который
удивлял и даже возмущал его своим спокойствием. Прежний Доронин, конечно, не
удержался бы и со всей горячностью обрушился бы на Весельчакова. Нынешний же
Доронин, с безучастным видом посматривая на собеседников, продолжал
перелистывать книгу Дорошевича.
"В глубине Сахалина, - читал Доронин, - таится много богатств. Могучие
пласты каменного угля. Есть нефть. Должно быть железо. Говорят, есть и
золото. Но Сахалин ревниво бережёт свои богатства, крепко зажал их и держит.
Вот что такое этот остров-тюрьма. Природа создала его в минуты злобы, когда
ей захотелось создать именно тюрьму, а не что-нибудь другое..."
Он оторвался от чтения, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.
- А вы, видимо, едете на Сахалин в командировку? - обратился к нему
Григорий Петрович.
- Почему вы так думаете? - резко сказал Доронин.
Несмотря на доброжелательный тон, которым Григорий Петрович задал свой
вопрос, Доронин невольно почувствовал себя задетым.