"Александр Чаковский. Мирные дни: Это было в Ленинграде (Трилогия, 3 часть) " - читать интересную книгу автора

заводом-институтом. Он выпускает машины-уникумы, машины-оригиналы. Потом
другие заводы будут выпускать "копии". Почти в каждой машине, будь то
трактор, самолёт или паровоз, имеются движущие части. Эти части изнашиваются
скорее других, потому что испытывают на себе силу трения и действие
вибрации. Понятно?
- Вибрация? - Ольшанский слегка помахал пальцами в воздухе. - Понятно.
- Ну вот, - продолжала я, - таким образом, вам должно быть ясно и то,
что эти самые движущие силы должны быть особенно прочными.
- Элементарная логика, - кивнул головой Ольшанский.
- Но не просто прочными, - разъяснила я. - Просто прочность влечёт за
собой ломкость, хрупкость. Движущая деталь должна быть и прочная и в то же
время податливая...
- Переход от формальной логики к диалектической, - усмехнулся
Ольшанский.
- Если хотите - да! Это достигается цементацией... Дойдя до первого
специального понятия, я остановилась. Мне очень хотелось, чтобы Ольшанский
понял всё до конца.
Если нас действительно поддержали бы в центральной газете, мы могли бы
праздновать победу. Я тщательно подбирала слова. Важно было, чтобы
Ольшанский не только понял, но и заинтересовался нашим делом.
Я посмотрела ему в глаза. Он слушал внимательно.
- Что же такое цементация? - продолжала я, как заправский лектор,
стараясь подражать инженеру Горяеву, одному из лучших преподавателей нашего
техникума. - Цементация есть тот процесс, которому надо подвергнуть сталь,
чтобы наделить её свойствами, о которых я говорила: твёрдой поверхностью и
вместе с тем вязкой сердцевиной. Цементация производится посредством горячей
обработки металла. Чтобы цементировать металл на одну десятую миллиметра
глубины, надо подвергать его обработке в течение часа при температуре около
девятисот градусов. Вот и представьте себе: сколько надо затратить времени,
чтобы цементировать деталь на глубину, скажем, двух-трёх миллиметров?
Я снова сделала паузу и взглянула на Ольшанского. Он ничего не
записывал и смотрел не на меня, а куда-то мимо. "Не получается, - решила
я. - Не умею рассказывать. Надо пойти за Ириной. Нельзя рисковать". Но в это
время Ольшанский посмотрел на меня в упор и улыбнулся:
- Ну, профессор?
И я тоже улыбнулась и стала продолжать. Я рассказала ему о том, что ещё
перед войной учёный Вологдин предложил заменить сложный процесс цементации
поверхностной закалкой металла посредством токов высокой частоты. В этом
случае закалка стала бы минутным делом. Получилась бы огромная экономия во
времени, не говоря уже об улучшении качества самой закалки.
- Так в чём же дело? - прервал меня Ольшанский. - Калите себе на
здоровье по этому самому способу, раз все так ясно.
Тут меня точно подстегнул кто-то. Я сразу сбилась со своего
"профессорского" тона. Воспоминания нахлынули на меня.
...Я вспомнила, как однажды после работы - это было уже давно - Ирина
дала мне прочесть книгу Вологдина и как на другой день рассказала мне о
своих планах по внедрению на нашем заводе этого метода. Я вспомнила, как
горели большие глаза Ирины, когда она говорила, какую это произведёт
революцию на нашем заводе, и как бегал её карандаш по бумаге, когда она
подсчитывала примерную экономию.