"Александр Чаковский. Мирные дни: Это было в Ленинграде (Трилогия, 3 часть) " - читать интересную книгу автора

Я вспомнила, как мы пошли с нашим предложением к главному металлургу
Абросимову, нашему главному "врагу"...
В ушах моих зазвучали спокойные, размеренные слова Абросимова, что
никакой Америки мы своим предложением не открываем, что способ Вологдина
давно известен и применяется, но применяется там, где есть поточное
производство и стандартные, раз навсегда установленные размеры деталей. Это,
так сказать, уже вчерашний день техники. Но у нас на заводе, при огромном
разнообразии деталей, применение высокочастотной закалки - просто утопия.
С этого всё началось. Наша лаборатория повела войну. Мы были и у
главного инженера, и у директора завода, писали письмо в наркомат, спорили
до хрипоты. Не знаю, как это всё получилось, но дело с закалкой захватило
меня, я места себе не находила оттого, что всё было так ясно, но люди
знающие, авторитетные люди не соглашались с нами. Нас убеждали, доказывали,
что внедрение высокочастотной закалки на нашем заводе было бы сизифовым
трудом, что, не говоря обо всём прочем, пришлось бы поднять тысячи чертежей,
просмотреть и выбрать тысячи вырабатываемых на нашем заводе деталей и для
каждой из них конструировать индуктор - специальное приспособление, в
котором деталь проходила бы закалку.
Иной раз мы сами пугались трудностей, вставших перед нами, уже готовы
были сдаться, перейти на чужую, противоположную точку зрения, но потом,
оставшись одни, снова готовы были идти в бой. Тогда я чувствовала себя так
же, как в ту страшную зиму, когда мне поручили организовать детский дом и я
поняла, что организую его во что бы то ни стало, хотя и не знала, с чего
начать. Мне было больно, когда нас высмеивали, упрекали в прожектёрстве, в
технической безграмотности. Иногда я проклинала все на свете и готова была
плакать от бессилия и досады. Тогда мне хотелось сказать всем, кто выступаем
против нас, что для меня это дело не просто техника, не просто сталь, но
гораздо больше, что-то такое, что и мне самой трудно объяснить...
На моих глазах с заводом происходили чудеса. Совершенно незаметно за
какой-нибудь год он вырос, и уже во время войны выстроенные цехи стали
нормально действующими.
Однажды я сидела в лаборатории и вдруг услышала крик Ирины из соседней
комнаты:
- Смотрите, смотрите!
Я и две девушки-лаборантки вбежали в комнату Ирины. Она стояла у окна и
смотрела во двор. Я подбежала к окну и увидела, что в настежь открытые
заводские ворота въезжает вереница грузовиков. Груз был покрыт брезентом, но
я сразу заметила, что это станки.
- Чувствуете, что это такое? - торжествующе спросила Ирина,
оборачиваясь к нам.
- Станки, - сказала я.
- Станки, - подтвердила Ирина. - Но какие станки! Это наше оборудование
возвращается с востока! Подумать только, я сама, своими руками упаковывала
их... И Иваныч тоже... А теперь всё возвращается домой.
Ещё шла война, но завод уже восстанавливался. Многого не хватало, часть
оборудования, например, устарела, и его надо было заменить новым, более
совершенным. Но мы знали, как велики сейчас потребности страны - тысячи
восстанавливаемых шахт, электростанций и заводов, - и стремились "выжать"
все из того, что имели...
Я вспомнила, как пришла наконец первая победа: нам разрешили в опытных