"Александр Чаковский. Мирные дни: Это было в Ленинграде (Трилогия, 3 часть) " - читать интересную книгу автораугощаю. А насчёт прошлого не касайся. Тоже политрук нашёлся.
Он схватил графин и резко, переливая через край, налил водку. - Что ж, пожалуй, выпью, - согласился я. Я выпил. Водка сразу ударила мне в голову. И, как это всегда случалось раньше, на фронте, всё стало казаться мне гораздо проще. - На восток, значит, едешь, капитан? - спросил я, также переходя на "ты". - Да что ты меня выпытываешь! - по-пьяному злобно за-кричал вдруг капитан. - Пригласили тебя - пей и молчи, а молчать не можешь, ну и чёрт с тобой! - Брось истерику, - прервал я. - Я тебя не первый день вижу. На истерике не проживёшь. Он снова потянулся к графину. - Довольно тебе пить! - крикнул я и отодвинул графин. Капитан взглянул на меня, и мне показалось, что в мутных глазах его промелькнул испуг. - На восток еду, - громко и вызывающе заявил вдруг капитан, - отвоевался. - Он кивнул на свою неподвижно висящую левую руку. - Куда же? - спросил я. - В Верхнегорск, - ответил он. - Сам-то оттуда? - Никогда не был, ленинградский, - сказал капитан. Mне показалось, что его хмель стал проходить, но что он искусственно поддерживает состояние опьянения. - С рукой что? - спросил я. - А тебе что за дело до моей руки? - снова вскипел он. - Была рука, и - Ясно, - ответил я. Некоторое время мы молчали. Вдруг капитан резко поднялся. - Ну, я спать пойду. - Он сунул руку в карман и, вытащив оттуда смятые в комок деньги, бросил их на стол, не считая. Затем, не оборачиваясь, нетвёрдым шагом пошёл к выходу. ...Как-то на стоянке я вышел на площадку вагона и застыл от неожиданности. Поезд стоял на освещённой станции. Да, станция была освещена, как будто не было никакой войны. Со своими фонарями и большими, незамаскированными окнами она вынырнула из беспросветного мрака, который в течение трёх лет каждый вечер надвигался на нас. Несколько минут я стоял неподвижно. Мне даже показалось, что, если я сделаю шаг, одно движение, освещённый город растает во мраке, как мираж. Поезд тронулся. Вагон медленно двигался вдоль перрона, и вокзальные фонари бросали на нас широкие полосы света. И только тогда я заметил, что не один на площадке, - в глубине её мелькнул силуэт человека. Я узнал капитана. Его лицо лишь на одно мгновение было освещено, когда по нему скользнул луч фонаря, но и этого было достаточно, чтобы разглядеть на нём выражение крайнего удивления и, мне так показалось, страха. - Освещением залюбовались? - окликнул я его. - Что? - глухо переопросил капитан. - На город, говорю, освещённый засмотрелись? - повторил я. - Наверно, |
|
|