"Александр Чаковский. Мирные дни: Это было в Ленинграде (Трилогия, 3 часть) " - читать интересную книгу авторатоже три года не видели?
- Да, - так же глухо отозвался капитан. - Что вы сказали? Да, три года. Его голос показался мне совершенно другим, не тем, какой я уже привык слышать за трое суток нашего совместного путешествия. Мы молчали. Поезд мчался в темноте, и по временам снопы искр из паровозной трубы, точно трассирующие пули гигантского пулемёта, огненными шлейфами проносились над нами. - Вот и свет... - заговорил капитан, - и в окнах свет... - Очевидно, перед глазами его всё ещё стояло видение освещённого города. - Ну и хорошо, что свет, - заметил я, - очень уж надоело в темноте жить. Неужели, капитан, тебя свет не радует? - Жжёт он меня, а не радует, - медленно и точно с большой внутренней болью проговорил капитан. - Слушай, - он внезапно повысил голос, - я ведь уже два года как в темноте живу, привык, а теперь снова на свет выходить надо. - Все выйдут на свет, - сказал я. - Что же ты, всю жизнь думал в темноте прожить? - А кому мне на свету показываться? - с прежней, знакомой мне злобой произнёс он. - Бельмом на глазу быть? - Кто у тебя в Верхнегорске из близких живёт? - опросил я, чтобы направить разговор по другому руслу. - Никто, никто, - с ещё большей злобой ответил капитан, - никто у меня нигде не живёт. Понял? Все с бою брать должен. - Не знаю, капитан, про что ты говоришь. - И знать нечего, - грубо оборвал он. - Послушайте, капитан, а вы не пробовали действовать наоборот? - спросил я. - Что такое? - Наоборот, - повторил я. - Без этой злобы, которая, кроме вас, никому не понятна. Я чувствую, что вы перешили что-то, но ведь вы не единственный. С вами очень трудно говорить, будто вы всё время ждёте удара. - Э-э, брось, - прервал меня он. - Ты мне лучше вот что скажи, только честно, без дураков, ты мне скажи: веришь ты кому-нибудь? А? Веришь? Но только так, до конца и без оглядки? Я немного растерялся от такого вопроса. - Конечно, - ответил я. - Как же можно жить без веры? И как можно воевать? - Э-э, ты мне волынку не заводи, - снова прервал меня капитан. - Ты мне сейчас про родину начнёшь говорить да про победу. В это я и сам верю. Нет, ты мне про человека скажи. Есть у тебя такой человек, которому ты, как себе, веришь? - Есть, - ответил я и подумал о Лиде. - Баба? - Женщина. - За что же ты ей веришь? - с издёвкой в голосе спросил капитан. - Я верю ей потому, что она никогда меня не обманывала. И не может обмануть. - Это почему же? - спросил он. - Что ты, сахарный? - Потому, что дело тут не только во мне, - сказал я, - а больше всего в |
|
|