"Рэймонд Чэндлер. Высокое окно" - читать интересную книгу автора

поисках выключателя, нашел и щелкнул им. В тусклом сиянии развешанных по
стенам бра с парными лампами я увидел ту самую лампу, о которой говорила
Мерле. Я подошел, включил ее, а потом вернулся к двери и выключил бра. У
лампы был абажур из стекла и фарфора, ее яркость можно было
регулировать. Я поставил переключатель на максимум.
В глубине этой комнаты находилась дверь, а рядом, справа, -
сводчатый проем в стене, за которым небольшая столовая. Висящие в проеме
тяжелые парчовые занавеси - далеко не новые на вид - были
полураздвинуты. В середине стены по левую руку находился камин, по обеим
сторонам и напротив стояли книжные шкафы. В углах комнаты стояло по
диванчику, кроме того, здесь были кресла: одно - с золотистой обивкой,
одно - с розовой и одно, со скамеечкой для ног, жаккардовое -
коричнево-золотистого цвета.
На скамеечке стояли ноги в зеленых сафьяновых шлепанцах. Я медленно
перевел взгляд выше. Темно-зеленый шелковый халат, подвязанный поясом с
кистями, распахнутый на груди так, что видна монограмма на кармашке
пижамы. Из кармашка аккуратно высовывается белоснежный накрахмаленный
платочек. Желтое лицо повернуто в сторону, к настенному зеркалу. Я
подошел и глянул в зеркало: все точно, смотрит как-то искоса и скалится.
Его левая рука лежала между коленом и ручкой кресла, правая же
свешивалась с кресла, касаясь кончиками пальцев ковра. И касаясь ручки
небольшого револьвера приблизительно тридцать второго калибра, с
коротким стволом. Правая сторона лица была прижата к спинке кресла;
правое плечо было залито темно-коричневой кровью, как и правый рукав.
Как и кресло. Очень много крови на кресле.
Положение его головы показалось мне не вполне естественным. Похоже,
какой-то чувствительной душе не понравился ее вид справа.
Я осторожно отодвинул ногой скамеечку. Задники шлепанцев жестко
поехали по жаккардовой поверхности - но не с ней. Труп уже одеревенел
до состояния бревна. Я наклонился и потрогал его лодыжку. Лед и
вполовину не бывает таким холодным.
На столике у правого локтя убитого стоял стакан с недопитым
выдохшимся коктейлем и пепельница, полная окурков и пепла. На трех
окурках были следы губной помады. Блестящей ярко-красной помады, какой
пользуются блондинки.
Около другого кресла стояла еще одна пепельница, полная пепла, но без
окурков.
Довольно сильный запах косметики в комнате боролся с запахом смерти -
- и проигрывал. Но и проиграв, все равно ощущался в воздухе.
Я осмотрел другие помещения, включая и выключая по пути свет. Две
спальни: одна со светлой мебелью, другая - с мебелью из красного клена.
Со светлой, похоже, пустовала. Приятная на вид ванная комната в
коричневом и темно-красном кафеле, с душевой кабинкой за стеклянной
дверью. Крохотная кухонька. Много бутылок в раковине. Много бутылок,
много стекла, много отпечатков пальцев, много улик. А может статься, и
нет.
Я вернулся в гостиную и остановился посередине, дыша ртом как можно
глубже; я стоял и соображал, какой же будет результат, если я позвоню в
полицию, сообщу об этом трупе, а заодно и о том, что я тот самый
паренек, который нашел тело Морнингстара и смылся. Результат будет