"Карел Чапек. Обыкновенная жизнь" - читать интересную книгу автора

прислушиваешься, как трещит военная мaшина.
У старика тестя случилось несчастье: на его станции образовалась
пробка, и на застрявшие составы налетел эшелон со скотом для фронта;
столкновение некрупное, - всего несколько раненых, да коров пришлось
прирезать на месте, - но старик, истый железнодорожник, от этого помутился
разумом и вскоре помер. Ночью жена рыдала у меня на плече, я гладил ее, и
было мне безмерно грустно. Видишь ли, не могу я сказать тебе, о чем думаю и
что делаю; так ладно мы с тобой жили, и вот - так страшно далеки друг от
друга. Как же это случается, что люди вдруг делаются до ужаса чужими!..
XIX

Конец войне, конец монархии; пока жена плакала и всхлипывала (это было
у нее в роду - служение государю императору), я получил из Праги приглашение
в новое министерство путей сообщения - мне предлагали отдать свой выдающийся
опыт делу устройства железных дорог молодого государства. Я принял
приглашение - я действительно обладал этим самым "выдающимся опытом"; к тому
же за годы войны станция моя до того была разорена, что мне не жаль было
покинуть ее.
Вот и последний абзац незатейливой моей жизни. С двадцати двух лет
служил я на железной дороге, и делал это с любовью; тут обрел я свой мир,
свой семейный очаг, а главное - чувство удовлетворения оттого, что исполняю
работу, которую умею делать хорошо и надежно. И вот меня призвали применить
опыт всей моей жизни. Ага, значит, он был не напрасен. Я так хорошо все знаю
- начиная от взрывных работ на прокладке дорог, от последней на свете
станцийки и деревянной будки ламповщика и кончая суматохой и грохотом
крупных железнодорожных узлов; знаю вокзальные залы, подобные каменным
замкам, и полустанки среди полей, пахнущие купавкой и тысячелистником, знаю
красные и зеленые огоньки, потные туши паровозов, семафоры, сигналы и
перестук колес на стрелках; ничто не пропало даром, все сложилось, слилось в
этакий единый, обширный опыт; я понимаю железные дороги, и это понимание и
есть я сам, есть моя жизнь. Теперь все, чем я жил, соединено в моем опыте; и
я могу опять, в полной мере, использовать его - это как если б мне было дано
еще раз прожить мою жизнь в ее итоге. И на новой своей службе я чувствовал
себя не могу сказать счастливым,- слишком уж много для этого тут было хаоса,
- но на своем месте. То была обыкновенная, но цельная и по-своему
законченная жизнь; и когда я теперь оглядываюсь на нее, то вижу, как во
всем, что было, осуществляется некий порядок или за
XX

Три недели не писал; опять накатились неприятности с сердцем; когда я
сидел за письменным столом, захватило на полуслове (какое слово я хотел
написать - закон? Или замысел? Не помню). Вызвали ко мне врача, тот не
сказал в общем ничего - какие-то изменения в сосудах, принимайте вот это, а
главное - покой, сударь, покой. Вот лежу и размышляю - не знаю, в этом ли
необходимый мне покой, однако другого занятия у меня нету. Теперь несколько
полегчало, и потому хочу дописать начатое; осталось немного, а я никогда не
оставлял незаконченной работы. Перо выпало из моих пальцев как раз, когда я
собирался написать великую ложь; поделом мне был сердечный припадок. Незачем
мне и некому лгать.
Правда, я любил железную дорогу, но я перестал ее любить, когда ее