"Карел Чапек. Обыкновенная жизнь" - читать интересную книгу автора

Да потребность в своем обособленном мире.
А знаешь, зачем ему нужна была ограда из щепочек? Да потому, что он не
мог возвыситься над другими мальчишками. Это он назло, это он так уходил,
потому что был недостаточно силен и смел, чтоб тягаться с остальными. Мир
свой он строил от слабости, от печали, предчувствовал, что в большом-то, в
открытом-то мире никогда не бывать ему таким большим и отважным, каким он
хотел бы быть. Честолюбивый трусишка, вот в чем дело. Прочитай-ка
внимательно, что ты о нем написал!
Ничего такого там нету!
Есть, и очень много. Только ты спрятал все это между строк, чтобы
скрыть от самого себя. Например, послушный, прилежный ученичок начальной
школы: до чего же не умеет он слиться со своим классом, какой он зажатый и
робкий! Он послушен - потому что ему тоскливо, и он хочет отличиться. А как
этот примерный ученик едва не лопается от гордости, когда его похвалит
господин учитель или господин священник! У него тогда навертываются "слезы
еще не изведанного счастья"; позднее дело пойдет и без слез, но как будет
распирать его грудь, когда он будет вскрывать пакеты с назначениями!
Помнишь, с каким невыразимым блаженством носил он домой табели с круглыми
пятерками?
Это потому, что покойный отец так радовался им.
Отец? Ладно, посмотрим, кто такой отец. Такой он был сильный, большой,
сильнее всех, правда? Но - "почитал господ". Точнее говоря, кланялся им
подобострастно, До того подобострастно, что даже этот самый мальчик за него
краснел. И без конца растроганно проповедовал: лишь бы, сынок, из тебя
что-нибудь да вышло; единственный смысл жизни - кем-то стать. Надо работать
до упаду, копить деньги, богатеть, чтоб другие тебя уважали и чтоб кем-то
быть. Что верно, то верно - у мальчика был пример в семье; и все это - от
отца.
Отца оставь! Отец - это совсем другой пример: быть сильным, жить в
своем труде...
Да, а в воскресенье мерить по вкладным книжкам, до чего дотянули. В
свое время будет этот мальчик сидеть в министерстве и самого себя мерить
званием, до которого дотянул к старости. То-то бы порадовался бедный
папочка; теперь я уже выше нашего нотариуса и прочей городской знати.
Наконец-то мальчик стал кем-то, наконец-то обрел себя, претворился в жизнь
"великий и новый факт", который он установил в детстве: факт, что существуют
два мира, один - высший, где только господа, и второй - смиренный мир
обыкновенных людей. Наконец-то мы стали вроде как господами, но в ту же
минуту выяснилось, что над нами есть и побольше господа, и сидят они за
столами куда выше нашего, а мы опять-таки всего лишь маленький обыкновенный
человек, которому не суждено подняться над другими. Да, что говорить - это
поражение, и поражение дьявольски безнадежное.
XXI

И я все время как бы различаю два голоса, спорящих между собой; будто
два человека затеяли тяжбу о моем прошлом, и каждый норовит урвать себе
побольше.
А годы в гимназии - помнишь?
Да, и, к твоему сведению, можешь взять их себе. Все равно они немногого
стоили: та незрелость, то болезненное ощущение неполноценности, весь тот