"Карел Чапек. Фабрика Абсолюта (Роман-фельетон)" - читать интересную книгу автора

объявиться теперь в землечерпалке? А чего, в самом деле, брезговать машиной?
Машина - она порой чище монашки, а у Брыха все блестит, как в серванте. Ну
это так, к слову пришлось. И потом учтите, бог вовсе не бесконечен, как
утверждают католики. Он действует в радиусе шестисот метров, на краях он
приметно слабеет. Сильнее всего он здесь, на землечерпалке. Здесь он
способен творить чудеса, а на берегу - там его хватает только на озарение и
обращение людей в свою веру; в Штеховицах, например, при благоприятном ветре
он оказывает себя только этаким священным благовоньем. Как-то вертелись тут
гребцы из Блеска и из Чешского яхт-клуба, так на них снизошла благодать. Вот
какая сила у него здесь. А что богу от нас надобно, может почувствовать
только эта... душа, - вещал Кузенда, выразительно тыча пальцем себя в
грудь. - Я знаю, он не выносит политики, денет, умствований, гордыни и
высокомерия. Ведомо мне, что он обожает людей и животных, радуется вашему
приходу и одобряет благие поступки. Он демократ до мозга костей, братия.
Нас, то есть меня и Брыха, жжет каждый геллер, пока мы не истратим его на
кофе для всех. Однажды в воскресенье здесь собралось сотни две молящихся, на
обоих берегах сидели, и знаете, кофе у нас оказалось столько, что хватило на
всех. А какой был кофе, братья! Но это лишь отдельные явления. А самое
великое чудо - это его влияние на наши души. Это так неописуемо прекрасно,
что дрожь пробирает. Иногда прямо чувствуешь, будто умираешь от любви и,
счастья, словно сливаешься вот с этой водой, зверюшками, с глиной и
каменьем, пли как будто тебя сжимают в каких-то гигантских объятьях - нет,
никто не в состоянии выразить этого ощущения. Все вокруг звенит и поет,
постигаешь язык всего сущего - воды, ветра; видишь, как все взаимосвязано
между собой и с тобою самим, и все вокруг делается яснее, отчетливее, чем
даже печатный текст в книге. Порой это как приступ так что пена на губах
выступает; иной раз он оказывает действие помаленьку и пронизывает все ваше
существо до последней жилочки. Братья и сестры, да не убоимся мы никого на
свете. К нам теперь подплывают двое полицейских, дабы распустить наше
собрание, поскольку о нем вроде как не заявлено в полицию. Но вы сидите в
мире и спокойствии и доверьтесь землечерпальному богу.
Стемнело, но палуба землечерпалки и лица собравшихся людей светились
нежным сиянием.
По бортам судна прогремели и стихли весла гребцов.
- Алло, - окликнул чей-то мужской голос, - нет ли там пана Кузенды?
- Здесь, - пропел голоском херувимским пан Кузенда. - Поднимайтесь
наверх, братья полицейские. Мне уже известно, что на нас донес штеховицкий
трактирщик.
Двое полицейских ступили на палубу. - Который из вас Кузенда? - спросил
главный.
- Это я, извиняюсь, - отозвался Кузенда, возносясь несколько выше. -
Сделайте милость, господин полицейский, поднимитесь ко мне.
Тут полицейские плавно вознеслись вверх и по воздуху приблизились к
пану Кузенде. Ноги их отчаянно искали опоры, руки хватали податливый воздух;
слышно было их лихорадочное, учащенное дыхание.
- Не пугайтесь, братья полицейские, - величественно изрек Кузенда, - и
молитесь со мною вместе: "Отче наш, иже воплотился в этот ковчег".
- Отче наш, иже воплотился в этот ковчег, - хрипло повторил разводящий.
- Отче наш, иже воплотился в этот ковчег, - заголосил пан Гудец,
грохнувшись на колени, и хор голосов присоединился к нему и зазвучал в