"Карел Чапек. Коллекция марок " - читать интересную книгу автора

делать; но и тут сказалась его строгая забота и любовь; не знаю отчего, но
мне стало жаль и его и себя.
А потом пришла мысль: значит, Лойзик не крал этих марок. Господи боже,
как я был к нему несправедлив. И встало передо мной лицо этого веснушчатого
и вихрастого уличного мальчишки, - бог весть, что с ним случилось, и жив ли
он еще!
Ах, как мне было мучительно стыдно, когда я все это восстанавливал в
памяти. Только из-за несправедливого подозрения я потерял единственного
товарища, - из-за этого я лишился детства. Стал презирать бедных, вел себя
высокомерно, - поэтому я уже ни с кем близко не сошелся. Но одной только
этой причине я всю жизнь не мог смотреть на почтовые марки без неприязни и
отвращения и никогда не писал писем своей невесте, а затем жене, маскируясь
тем, что стою выше проявления чувств; и моя жена страдала от этого. Вот
почему я был так жесток и замкнут. Поэтому, только поэтому я сделал такую
карьеру и столь образцово выполнял свои обязанности...
- Я пересмотрел всю свою жизнь, и вдруг она показалась мне пустой и
бессмысленной. Ведь я мог жить совершенно иначе - пришло мне в голову. Если
бы этого не случилось, - ведь во мне было столько жару и любви к
приключениям, столько страсти и благородства, фантазии и доверчивости,
столько удивительных и могучих дарований. Боже мой, да я мог быть совсем
другим человеком - путешественником, актером или военным! Я мог любить
людей, выпивать с ними, понимать их, мало ли что еще! Во мне словно таял
некий лед. Я перебирал марку за маркой. Здесь были все они - Ломбардия,
Куба, Сиам, Ганновер, Никарагуа, Филиппины, - все страны, в которые я тогда
хотел поехать и которых уже не увижу. В каждой марке заключалась частица
того, что могло быть и чего не случилось. Я просидел над ними всю ночь и
судил свою жизнь. Я видел, что это была какая-то чужая, искусственная,
безличная жизнь, а моя настоящая жизнь так и не осуществилась... - Пан Карас
махнул рукой, - Как подумаю, чем только я мог стать и как я был несправедлив
к Лойзику...
Слушая эту речь, патер Вовес вконец опечалился и разжалобился, - скорее
всего, тоже вспомнил что-нибудь из собственной жизни.
- Пан Карас, - сказал он растроганно, - не стоит об этом думать, - что
толку, теперь уж поправить ничего невозможно, невозможно начать жизнь
сызнова...
- Невозможно, - вздохнул пан Карас, слегка покраснев. - Но знаете, по
крайней мере, - по крайней мере, я снова начал собирать марки!