"Чарльз Спенсер Чаплин. Моя биография " - читать интересную книгу автора

буквы "П". Длинный школьный стол, позади которого в ожидании суда и
наказания толпились "преступники", замыкал образовавшийся прямоугольник.
Справа перед столом высилась деревянная рама с ременными петлями для рук, а
сбоку зловеще покачивались розги.
За проступки помельче провинившегося укладывали на стол ничком, связав
ноги, чтобы надзирателю удобнее было держать, затем другой надзиратель
задирал ему рубашку на голову и туго натягивал штаны.
Капитан Хиндрем, морской офицер в отставке, мужчина фунтов в двести
весом, закладывал левую руку за спину, а в правую брал длинную трость,
толщиной в палец, и примеривался, как ему будет ловчее нанести удар. Затем
он медленно и грозно заносил трость, и она, со свистом рассекая воздух,
опускалась на ягодицы мальчишки. Это было страшное зрелище, и каждый раз
кто-нибудь из мальчиков, нарушая строй, падал в обморок.
Как минимум полагалось три удара, максимум - шесть. Если виновный
получал больше трех ударов, он издавал душераздирающие крики. Но иногда он
зловеще молчал или терял сознание. Избитого оттаскивали в сторону и
укладывали на гимнастический матрас, где он корчился и извивался от боли.
Минут через десять боль немного утихала, на ягодицах вздувались три красных
рубца, толстых, как распухший палец прачки.
Розги были еще страшнее. После трех ударов розгами двое надзирателей,
поддерживая наказанного, уводили его к врачу.
Более опытные мальчишки советовали, даже если ты невиновен, не отрицать
своей вины, потому что, если докажут, что ты виноват, получишь шесть ударов.
Да и редко кто умел у нас оправдываться.
Мне уже исполнилось семь лет, и меня перевели в отделение старших.
Помню, как я впервые присутствовал при экзекуции - я стоял молча, с бьющимся
сердцем. Вошло начальство. "Сорвиголова", пытавшийся сбежать из школы, стоял
позади стола. Были видны только его голова и плечи - так он был еще мал.
Глаза на худом, костлявом лице казались огромными.
Директор школы, торжественно перечислив его проступки, спросил:
- Признаешь себя виновным или нет?
Наш "сорвиголова" не отвечал и вызывающе глядел мимо директора. Его
подвели к раме, но он был так мал ростом, что пришлось поставить его на
пустой ящик, иначе он не доставал до ременных петель. Он получил три удара
розгами, и его потащили к врачу.
По четвергам на площадке для игр вдруг раздавался звук горна, мы сразу
переставали играть и, окаменев, замирали на месте, а капитан Хиндрем
выкрикивал в рупор имена тех, кто должен был в пятницу подвергнуться
экзекуции.
В один из четвергов, к своему великому удивлению, я вдруг услышал, что
было названо мое имя. Я не знал за собой ни одной провинности. И хотя это
было совершенно необъяснимо, я почувствовал какое-то даже приятное
возбуждение: должно быть потому, что ощутил себя центром драматического
события. В день суда я выступил вперед. Директор провозгласил:
- Тебя обвиняют в том, что ты хотел поджечь сортир.
Это было неправдой. Кто-то из мальчишек действительно поджег несколько
кусочков бумаги на каменном полу уборной, а я просто вошел туда по своим
делам в тот момент, когда бумага еще горела. Но я не принимал никакого
участия в этом "поджоге".
- Признаешь себя виновным или нет? - спросил директор.