"Лидия Чарская. Прощение" - читать интересную книгу автора

У ветхозаветных женщин должны быть такие глаза, миндалевидные, гордые и
печальные, без зноя страсти и робкой мечтательности.
Лицо классически правильное, лицо итальянки, настоящее создание
художественной природы, умевшей рождать такие чудные песни, такие яркие
лица!
На изжелта-белой коже неровный румянец. Губы дрожат от волнения.
- Синьора, - звучит ее голос, - синьора, не гоните меня... я слишком
страдаю... Дайте мне быть подле вас... Простите... но я не могла... не могла
больше... эта неизвестность...
И она рыдает глухо, мучительно.
- Что с вами, успокойтесь, синьора.
- Ваш муж... - шепчет она сквозь накипающие новые и новые рыданья... -
он плох... безнадежен?...
Я отступаю в изумлении и ужасе. Передо мною безумная. Отступаю и
открываю гроб с дорогими останками, которые заслоняла собою.
Страшный, душу потрясающий, крик оглашает комнату.
Незнакомка в один прыжок очутилась у гроба... и испускает такие,
протяжные и жалобные звуки...
Я слышу странную фразу...
- Vitalio mio, amico mio\
И она ласкает нервными движеньями лицо и волосы покойного, целует его
глаза, губы, как я только что перед этим целовала.
Что со мною? Я грежу или нет?
Нет. Это действительность.
Те же потоки солнца и света... те же розы и мирты, усыпавшие тело... То
же неподвижно величавое спокойствие мертвеца.
А женщина все рыдает и шепчет, теперь уже яснее:
- Amico ruio, Vitalio mio!...

Она безумная... В этом нет сомнения.
Я приближаюсь к ней и ласковым насилием хочу отвести от гроба.
Но ее пальцы впились в белый глазет... Глаза, из которых глядит на меня
ужас и отчаяние, не отрываясь смотрят на меня.
- Синьора, - слышатся мне глухие, страшные звуки, - синьора, вы должны
меня здесь оставить... здесь... около, пока его не зароют... Я... я... его
любовница!
И море, и небо, и розы все свернулось в одну пеструю пену... Она растет
и клокочет и захлестывает меня, окружая и заполняя собой все со всех
сторон... Она леденить и жжет и поднимается все выше и выше, вровень с
лицом, с глазами.
Какая ночь... какая темнота...
И я теряю сознание.

IV

Ночь... все еще ночь... хотя голубоватый эфир льется в комнату широкой,
ароматной волной.
Вчера его хоронили...
Я слышала, как во сне, дребезжащей, старческий голос единственного
русского священника, отысканного Розориттой.