"Лидия Чарская. Во имя любви" - читать интересную книгу автора

тайной.
На суде, в толстых тетрадях под синими обложками "дела", она значилась
дочерью бедного мещаннна-сапожника, проведшая всю свою жизнь в сыром подвале
до тех пор, пока не попала в руки жадной и бессердечной женщины, торговавшей
живым товаром. Но Сергей не верил этому. Паспорт мог быть подложным, да и
вся она скорее была похожа на сказочную принцессу, нежели на бедную
мещаночку.
Он редко заговаривал с нею об этом. А когда это случалось, она хохотала
до слез, целовала его и бредила какими-то зелеными долинами и седыми
туманами на горных вершинах, или начинала петь и кружиться, стараясь отвлечь
его мысли и усыпить его подозрения.

Он сомневался в ее любви, считая, что ласками и признаньями ее
руководит простая благодарность клиентки к талантливому защитнику - ее
спасителю. Но, при одной мысли потерять ее, он холодел от ужаса.
Он отдал ей всю свою душу, забыв весь мир, забыв Наташу, от которой
отказался ради новой любви...
И тем не менее они разошлись...
Она просто и спокойно отослала его, потому что полюбила другого... Он
хотел убить этого другого - она только презрительно засмеялась. Тогда он
сказал, что убьет себя, на что она рассмеялась еще громче, смехом женщины,
глубоко испорченной и гордившейся этой испорченностью.
Мерцающая тайна ее глаз потухла для него. Сказка оборвалась
недосказанная до конца...
Он решился на последнее... Уехать в родную глушь, повидать мать, брата,
Наташу... попробовать воскресить в себе жажду жизни - деятельностью, умершей
было вместе с умершим счастьем, и если ничто не поможет - покончить с собою.
Но его попытка вернуть жизнь оказалась напрасной.
Он только один день пробыл в семье и понял, что погиб, что она
бессильна помочь ему... Что их интересы - мелкие и ничтожные - не могут
отрезвить и спасти его.
Жизнь улыбалась саркастической улыбкой, за которой пряталась гримаса
смерти.
И он решился...

IV

Ночь спускалась все ниже и ниже, кутаясь в свое темное покрывало.
Сергей все стоял у окна, машинально прижимая к горячему лбу засвежевшие
листики сирени.
Острое, болезненное, почти физическое чувство отчаяния сжимало его
своими тисками.
Слез не было - и это было ужаснее всего...
Он смотрел в небо, бесстрастное, потемневшее, смотрел, полный дикой
ненависти, глазами, грозя чему-то неведомому, от чего он тщетно ждал
поддержки и облегчения.
Ему хотелось бы замереть так без конца, - не думать, не чувствовать, а
молчать, только молчать, ничего не видя и не слыша всю жизнь.
Его смерть сразит мать, убьет ее, может быть... Но легче ли будет ей,
когда она узнает, как нестерпимо ему жить после всего, что случилось...