"Олег Игоревич Чарушников. Картотека (Сб "Если так рассуждать...")" - читать интересную книгу автора

нет. Опасался - так вернее. Входил тот уже в силу на заводе. Не директор,
конечно, так, третий-пятый. Но все ж таки...
- Почему грязь на участке, Зиляев?
Спросил Полюгаров громко. Все чтобы услышали. Оценили заботу.
Зиляев подбежал бодро, заверил:
- Уберем, Ефим Петрович! Виноват, не доглядел!
Живо присел, поднял какую-то ветошку, бросил в мусорный ящик.
- Н-ну, молодец, молодец... - с непонятной интонацией проговорил
начальник. - Стараешься.
Зиляев улыбнулся как можно открытее. Чудная у него тогда улыбка была. Как
бы говорила: нет, товарищи дорогие, у такого человека задних мыслей быть
не может. Не таковский, что вы! А бодр Зиляев, стоек и предан.
- Хорош... - все с тою же неясной интонацией заметил Полюгаров. - Ты вот
что, Зиляев. Загляни-ка после смены ко мне. Кабинет-то знаешь?
- Как не знать, Ефим Петрович! Ваш-то не знать...
- Вот и зайди.
- Ясно, Ефим Петрович! Будет сделано!

...Сто, и двести, и тысячу лет назад стоял маленький гимназистик в
парадном у каменных ног императора точильщиков. Высекало лезвие из круга
искры, взлетали они, вспыхивали и оседали пеплом вокруг - на фартуке, на
сапогах, на ледяном полу...

Прост был кабинет Полюгарова, как многие кабинеты той давней поры. Просто,
скупо, жестко. Длинный стол. По бокам в ряд приткнуты стулья. Портрет,
конечно.
Внимательный взгляд Полюгарова. Вопрос - ответ. И еще вопрос, и ответ.
Беседа старшего товарища по работе с младшим товарищем.
- Ну, расскажи, Зиляев, о себе. Родители-то кто у тебя? Рассказал. Что там
было рассказывать? Отца - в гражданскую, мать - тиф...
- Как после института работается? Помощь нужна?
Как работается. Так и работается... Ответил, как положено.
"Зачем он вызвал? Все ведь в бумагах есть. И про родителей..."
Словно отвечая на немой вопрос, Полюгаров развернул папку, ворохнул бумаги.
- Прочел я твою анкету... Все документы прочел. Нехорошее дело получается,
Зиляев... Читал о процессе над вредителями? О взрыве на руднике?
"Вот оно! Добрались!"
Одно чувствовал Зиляев: в глаза надо смотреть. Отведешь их - конец. А не
отведешь, выдержишь - может, и пронесет. Может, и будет конец, да позднее.
А позднее - эх, позднее-то! - авось, и кончится наваждение. Жив останется
Зиляев, выйдет из кабинета с портретом, дышать будет!..
Молчал Зиляев, глядя прямо в глаза старшему товарищу. Тот продолжал:
- Ты видел, кто проходит по этому делу?
"Кто там проходит, кто, кто? Скорее думать, не отводить глаз... Директор
Прохоров, главный инженер Григорян, механик, потом еще один механик, Минц,
кажется..."
Молчал и Полюгаров. Смотрел, как водит нового инженерика. Понимал:
вспомнит он, никуда не денется... .
"...Минц, Пареев, Хитров, Зиля... Понял! Господи, понял!"
Запела душа Зиляева. Пал он сердцем своим к ногам любезного Полюгарова и