"Александр Чаянов. Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина" - читать интересную книгу автора

На миг забыл даже о Жервезе и событиях своей жизни. Потом вспомнил, и
все, только что бывшее, показалось ему сном.
Не пошел даже, а побежал к себе на Знаменку, чтобы убедиться в
реальности происходящего.
Ужасная значительность ночной Москвы потрясала его. Каждый встречный
казался ему мертвецом, пробирающимся с Ваганькова в услужение к Якову
Брюсу, ему казалось даже, что вместо глаз видит он провалы черепа, и слышит
под плащом лязг костей.
Он содрогался, встречая в темноте бешено несущуюся карету, внезапно
выбрасываемую ночным туманом и вновь поглощаемую им.
Как вор влез он через окно в буфетную своего собственного дома и стал
пробираться к себе в кабинет, боясь, чтобы не скрипнула половица и не
подняла бы на ноги дворню. Осторожно открыл дверь и остолбенел: на его
письменном столе стояла бутылка шампанского, отражающая мерцающий свет
восковых свечей, а на диване он увидел Мадлену, радостно взволнованную, с
поднятыми бровями, совсем такую, какую любил он некогда в городе Аахене...
У ее ног, припав поцелуем к ее руке, заметил он младшего Регенсбурга,
неизвестно как и почему попавшего в бутурлинский дом.
Федор дико расхохотался и, с шумом захлопнув дверь, бросился к выходу.
Он даже не удивился, когда, пробегая по коридору, он услышал немецкие
любовные сентенции фон Клете, прерываемые жеманными охами Матреши.
Почти на рассвете он добежал до памятного ему сада господина Джона
Гамильтона, английского советника в Москве. Не успел он перепрыгнуть через
каменную ограду, как с балкона ему навстречу метнулась женская тень.
Федор не удивился этой встрече и в тот же миг забыл и Брюсовы карты и
тирлемонские события, и ему казалось, что он никогда и не жил до этой
минуты.
Жервеза и Бутурлин долго гуляли, преисполненные радостью в
предрассветном московском тумане.
Солнечный восход застал их у Спаса Андроньева монастыря. Смотря на
озаренную утренними лучами Москву, раскрывшуюся им в туманной дымке по
излучине реки, чувствуя прижавшуюся к нему Жервезу, Федор всем существом
своим приветствовал зарю новой жизни и, вздохнув полной грудью утренний
воздух, торжественно протянул свою руку к восходящему светилу... и в тот же
миг солнце померкло в его глазах. Он вспомнил, что Брюс согласился
переместить карты своего пасьянса только на один год.
Глава V. Катастрофа
Настал ужасный день, и солнце на восходе.
М. Ломоносов
Жервеза в православии приняла имя Глафиры, а венчавший молодых
Бутурлиных батюшка отец Афанасий от Семена Столпника сделался ее духовником
и глубоко вошел в жизнь бутурлинского домика, что на Знаменке.
Старый дом стал неузнаваем: вместе со сваленными на чердак
елизаветинскими диванами и домодельными коврами исчезла его степенная
серьезность и мрачная пустота.
Молодая хозяйка разорвала цепи затворничества, и толпа нескончаемых
маскарадов и балов, колеблющаяся в мерцании восковых свечей, наполнила
собою комнаты, в которых еще так недавно граф Михайло Бутурлин, сидя в
старом своем генерал-аншефском мундире на просиженном Роберквисте, принимал
от приказчиков своих волостей, согласно реестрам, зерно и кожи и обсуждал