"Ян Чжу. Лецзы " - читать интересную книгу автора

определенными положениями. Остановимся на примерах, характерных для
последнего случая.
Во фрагментах о Колдуне в "Лецзы" говорится про "девять глубин" и
называются все девять (61); в "Чжуанцзы" из "девяти названий" перечисляются
лишь три (172). В двух фрагментах в "Лецзы" (58, 122) дается характеристика
водопада, в "Чжуанцзы" (230) приводится первый из фрагментов с небольшими
изменениями. Сопоставление общих мест показывает, что нередко снимались
излишние перечисления или повторения, причем простое сокращение делало
фрагмент художественно более зрелым. Это свидетельствует о возросшем
мастерстве и позволяет сделать заключение о соотношении памятников во
времени: сырые и пространные варианты в "Лецзы" - более ранние, лаконичные и
отточенные в "Чжуанцзы" - более поздние.
Анализ общих мест позволяет провести и другие наблюдения; например над
вариантами фрагмента "Лецзы и череп". В одном - Лецзы, увидев череп,
обращается с речью о жизни и смерти к своему ученику (45). В другом - Лецзы
обращается прямо к черепу, и тот, безмолвный, уже кажется собеседником
философа. Этот вариант приобретает фантастический оттенок ("Чжуанцзы", 225).
Во фрагменте о происхождении жизни в "Лецзы" наряду с данными естествознания
попадаются и народные поверья. В "Чжуанцзы" суеверия снимаются и текст
принимает более научный характер (45-46 и 225). Так, тот же прием шлифовки
приводит к различным изменениям в оттенках сюжета, образа и философской
мысли.
Невнимание некоторых исследователей к типическим местам мешало выявить
общность даосов в очень важных вопросах. Так, А. Петров, констатируя
отсутствие идеалистического индетерминизма у Ян Чжу, показывая, что "в форме
судьбы" у него выступала "естественная необходимость" {78}, не отметил, что
главное в определении Ян Чжу ("все, что само по себе таково, но неизвестно
почему таково - от судьбы", 103) повторялось в притчах Лецзы и Чжуанцзы*
(59, 230).
Ян Чжу устанавливает ряд взаимообусловленных явлений; добро - слава -
нажива - тяжба (129), а в них единство противоположностей, вернее - переход
явления в свою противоположность. "Благие дела" - в основном "раздачи" (см.
историю о том, как Тянь Чэнцзы завоевал популярность и сверг своего царя,
!07), приносят "славу". "Слава" - возвышение и почет, ведет к "наживе" -
наградам. Стремление к "наживе" сопровождается нарушением прав других
людей - "тяжбой". Выигрывает "тяжбу" тот, кто обладает "славой" и "наживой".
Потерпевший лишается жизни или свободы. Так, за благодеянием высших
неизбежно следует казнь или порабощение - "добро" обращается во "зло" даже
независимо от собственной воли. В данном случае Ян Чжу лишь развивает
изречение Ласцзы: "Творящий добро - учитель недобрых, недобрые - опора
творящего добро" ("Дао дэ цзин", 27, ср. 38).
Еще пример: отношение Чжуанцзы к проблеме сна и сновидений. Неверное и
даже мистическое толкование его позиции давалось на основе притчи о бабочке,
в которой пропускался вывод ("Это и называют превращением вещей, тогда как
между [мною], Чжоу, и бабочкой непременно существует различие", 146) {79}.
По существу же решение вопроса давалось в предшествовавших притче отрывках.
В одних Чжуанцзы перефразирует тезисы Лецзы ("Во сне - воспринятое душой,
наяву - воспринятое телом", 140), в других, как и Лецзы, с помощью антитезы
доказывает зависимость сна от яви (ср. "Тот, кто видел во сне, что пьет
вино, наяву плачет; тот, что во сне плакал, наяву едет на охоту", 145, и