"Ян Чжу. Лецзы " - читать интересную книгу автора

x x x


Представленные в переводе памятники отличаются острополемическим
характером. В них отражаются обычаи родовой демократии, пережитки которых в
какой-то мере сохранились во многих рабовладельческих городах-государствах
до объединения Китая в III в. до н. э. В них воспроизводится открытая
идеологическая борьба в виде устных состязаний, споров между различными
философскими школами, среди которых уже в то время на первый план как
наиболее антагонистические выдвигаются даосская и конфуцианская.
Родоначальник даосской школы Лаоцзы и его последователи принадлежали к
малоимущим слоям общества: Ян Чжу - к земледельцам (имел "сад в три му",
115) {7}; Лецзы и Чжуанцзы - к ремесленникам (о Лецзы говорится: "...в
резьбе и полировке вернулся к безыскусственности", 62; о Чжуанцзы:
"живете... в самом закоулке нищей деревеньки, от нужды плетете сандалии",
311). Требование минимума материальной обеспеченности у Лаоцзы
("...кормиться от небольшого поля, обрабатывать незаложенный огород...",
207), а также характеры некоторых персонажей в притчах философов
(землепашец - у Ян Чжу; колесничий, ловец цикад - у Лецзы; повар,
разбойник - у Чжуанцзы) говорят о симпатиях авторов к простым людям. Эти
герои побеждают в спорах с царями и другими представителями "верхов". В
своей борьбе против аристократии и ее идеологов даосы отстаивают интересы
народа. Борьба эта развернулась с того времени, когда появилась основная
предпосылка для перехода от раннего рабовладельческого строя в Китае к
развитому - началась плавка железной руды (середина I тысячелетия до н. э.).
Борьба шла по различным направлениям, но прежде всего против основной опоры,
с помощью которой утверждалось господство аристократии, - против культа
предков.
В "Лецзы" и "Чжуанцзы" сохранились беседы, по своему содержанию
направленные против конкретного проявления культа предков - похоронной
обрядности. Чжуанцзы, например, отвергает намерение учеников устроить ему
погребение согласно ритуалу и утверждает, что сама природа похоронит его не
менее торжественно: "Я считаю землю своим гробом, небо - саркофагом...
планеты и звезды - мелким жемчугом, а [всю] тьму существ своими
провожатыми". На опасения учеников (его-де "склюют вороны") Чжуанцзы
отвечает иронией. Не все ли равно, кому пойдет его тело в пищу: "На земле...
воронам и коршунам, под землей - муравьям... За что же муравьям такое
предпочтение?!" (314). Человек смертен и, как все живое, обратится в прах -
заявляет Чжуанцзы и в этой беседе на смертном ложе и ранее - у тела
скончавшейся жены (223). С таким же хладнокровием в сходных ситуациях
теоретизируют его герои (165-166). Лецзы и Чжуанцзы в знаменитых сценах с
черепом (45, 223-224) и другие мыслители-даосы, например Ян Чжу в диалоге со
своим умирающим другом (102), предстают атеистами, причем атеистами
воинствующими, ибо, утверждая свои взгляды, они отвергают воззрения
противника.
Используя пословицу, Ян Чжу призывает "не облачать [покойника] в
узорную парчу, не класть [ему] в рот жемчуга и нефрит, не приносить жертв,
не ставить блестящих сосудов" (109).
У Чжуанцзы со всеми подробностями нарисована сценка ограбления могилы: