"Ян Чжу. Лецзы " - читать интересную книгу автора

вот снимают саван, прокалывают покойнику щеки шилом, осторожно разнимают
челюсти, "чтобы не повредить жемчужин". Здесь же воспроизведена и народная
песня с протестом против посмертных почестей: тот, кто был стяжателем при
жизни, и мертвый зубами держится за богатство (278-279) {8}.
Кого же выводит Чжуанцзы грабителями? Тех, кто требует неукоснительного
соблюдения похоронной обрядности, - конфуцианцев. Этот полемический прием
придает его обвинению особую силу: под видом заботы о покойниках конфуцианцы
пекутся лишь о собственной наживе.
Ян Чжу связывает возвышение аристократии с культом предков. На вопросы
своего ученика (К чему слава... богатство... знатность..?) он дает такое
разъяснение: "Благодаря [посмертной] славе возвышение распространяется... на
весь род, а нажива - на всю общину" (106). Лецзы идет еще дальше. Свой
рассказ о различных захоронениях он заключает таким образом: в каждой стране
"высшие" считают именно этот обычай "управлением" (89).
Как видим, отрицая похоронную обрядность, древние атеисты сражались
против "управления" (господства) аристократии и ее идеологов - конфуцианцев.
Конкретные формы такого "управления" поддаются реконструкции с помощью
фольклорных, археологических и немногих письменных источников. Основной
ритуал - жертвы предкам (от ежедневных до ежегодных), с закланием животных и
исполнением гимнов. При этом душам предков посылались вопросы: кому надлежит
царствовать, начинать ли стране войну и т. п., а "души" давали на них ответ
через знаки на обожженной лопатке быка, на панцире черепахи и других
священных предметах. Считалось, что предки были в курсе всех земных дел и
направляли их "чудесными знамениями". Эти "церемонии" и выдавались
конфуцианством за основу всех устоев. Недаром сам Конфуций в число
добродетелей "благородного мужа" включал трижды "трепет" - "...перед
велением Небес... великих мужей... перед словом прежних царей" ("Изречения",
гл. 16, I, 359) {9}.
Лаоцзы, напротив, отрицал возможность общения с мертвыми. При истинном
управлении, говорил он, "души предков не творят чудес. Души предков не
только не творят чудес, но и не вредят людям" {10}. Вариант этого
изречения - "от душ предков нет чудесных откликов" - дает Лецзы (53). Для
настоящего человека, утверждает и Чжуанцзы, "нет ни гнева небес... ни кары
душ предков" (198). Отрицая способность душ предков творить доброе и
недоброе, т. е. влиять на жизнь живых, древние даосы тем самым ставили под
сомнение и законность власти аристократов, и "святость" их управления, и
учение конфуцианцев - проповедников культа мертвых. Вместе с культом предков
даосы отрицали и другие культы древних китайцев: принесение жертв Небу,
Земле, а также рекам, горам, двум радугам и другим явлениям природы. Одной
из лучших иллюстраций такой, по существу, атеистической позиции служит
притча Лецзы о некоем цисце, который боялся, что "Небо обрушится, Земля
развалится". В ней Лецзы объяснял небо как "скопление воздуха", а землю -
как "скопление твердого [тела]" (49-50).
Атеизм древних даосов был не случайным. В нем отражались их взгляды на
мир - гениальные догадки о едином материальном начале вселенной и каждого
существа, о развитии всей "тьмы существ" от простейших и до самых сложных,
включая человека" о жизни и смерти как о различных проявлениях единого
процесса развития. Первичной субстанцией они считали эфир, воздух (ци) или
"мельчайшие семена" (атомы?, цзи), которые положили начало всему сущему,
всем организмам. Они рассматривали смерть как "возвращение" в тот же эфир,