"Владимир Чернавин, Татьяна Чернавина. Записки вредителя (Побег из ГУЛАГа) " - читать интересную книгу автора

Закончив теоретическую работу, я согласился на участие в экспедиции в
Лапландию. Эта экспедиция находилась в ведении "богатого" ВСНХ - Высшего
совета народного хозяйства, а не нищего НКП - Народного комиссариата
просвещения. Перед отъездом я пытался получить один пуд соли вместо бумажных
миллионов, следовавших мне за трехмесячную экспедицию. Соль обеспечила бы,
так как в деревне на соль можно было выменивать картошку и молоко. Несмотря
на крупнейшее значение "северной экспедиции", о которой трубили все
советские газеты, мне вынуждены были отказать в моей просьбе, так как такого
запаса соли в распоряжении "северной экспедиции" не было. И тем не менее, я
поехал, потому что задачи экспедиции меня интересовали.
В товарном вагоне, нетопленом, хотя мороз доходил до сорока градусов,
забитом всяким людом с невероятным количеством вшей, среди заболевших сыпным
тифом, ехали мы на место работы, проехав в четырнадцать суток тысячу
километров пути. Смерть пассажиров в таких вагонах была обыкновенным
явлением. Дальнейшие условия нашей экспедиции были немногим легче, и все же
мы ехали на свои исследования и отдавали им не меньше энергии, чем до
революции, когда от нас таких испытаний не требовалось. Казалось бы, что
большевики могли бы за это время убедиться, что русская интеллигенция
достаточно бескорыстна, и предана делу. На Дальнем Севере, в самых
невероятных условиях делались открытия, которыми, как, например, апатитами,
без устали бахвалятся большевики. В период изысканий ни один партиец не
принимал там участия, и они появились только, когда дело обещало стать
выгодным для карьеры.
Когда в 1921 году Ленин объявил передышку - НЭП, жизнь изменилась с
фантастической быстротой. Страна расцветала и богатела. Появилась еда,
одежда, можно было купить дрова, согреть и отремонтировать квартиру. В домах
и на улицах восстановили электричество. Начали ходить трамваи и такси. Жизнь
возвращалась к "буржуазному" укладу под предводительством самих большевиков.
Они выступали под новым лозунгом: "Коммунист должен быть хозяйственником,
промышленником, торговцем".
Что выиграли при этом интеллигенция и научные работники? Жизнь их
улучшилась, конечно, тоже, но по сравнению с повышением уровня жизни других
слоев населения, они остались далеко позади. "Режим экономии" в первую
очередь больно хлестнул по научным учреждениям и учебным заведениям. Пайки
потеряли смысл, денег же отпускалось так мало, что машинистки в коммерческих
или промышленных предприятиях стали получать больше профессоров или ученых
специалистов. Между тем квартирная плата, плата за трамвай, железные дороги,
почта, цены на продукты повышались так, что становились непосильными для
научных работников, которые не были связаны с какими-нибудь
производственными предприятиями.
Несмотря на материальные затруднения нового характера, русские ученые
продолжали работать по-прежнему. Но большевики, окрепнув на НЭПе, стали
активно преследовать теоретические работы во всех областях знания, если, по
их понятиям, они не соответствовали марксизму.
Я не могу говорить о других, чтоб им не навредить, но про себя скажу,
что мог убедиться, что мои теоретические чисто научные работы кончены.
Следующая за диссертацией работа из области сравнительной анатомии не могла
быть напечатана, так как необходимые таблицы стоили бы слишком дорого.
Другую же, также как и перевод моей диссертации, мне пришлось оставить
самому, ввиду неожиданных обстоятельств. В это время вышла из печати