"Виталий Чечило. Солдаты последней империи " - читать интересную книгу автора

не представлялось никакой возможности. Немцы действительно содержали
подпольные силы самообороны и свирепых овчарок. Чрезмерно приблизившегося к
их поселению казаха могли и убить. Казахи смертельно боялись немцев и
именовали их "фасист". Такой же страх испытывали они и перед дунганами или
корейцами. Они так же могли запросто убить казаха. Изумлял казахов и факт
поедания собак корейцами.
Когда казахи, наконец, заняли немецкие поселения, они вытравили овцами
поля и бахчи, вырубили деревья, запустили овец в дома, превратив их в
окотные кошары и гордо поставили во дворах юрты. Через год, за
ненадобностью, поскольку дождей там мало, разобрали крыши и все деревянные
части на топливо. Учитывая их привычку, открыто отправлять естественные
надобности, все вокруг было загажено, как во времена Чингиз-Хана.
Вошли в быт и ванны (солдаты привезли, не выбрасывать же), только не
для мытья - слив забивали колом, - а чтобы туши разделывать или муку
хранить... Возле юрт стояли КУНГи от машин. Их использовали как кладовки.
Хранили комбикорм, чтобы животные мешки не раздирали.
Я был воплощением колониальной администрации в самой уродливой форме.
Прежде всего, в отличие от всех прочих, я не боялся казахов. Мог в четыре
утра провести "шмон" по юртам, наловить безпаспортных родственников. Мы
действовали по методу царских исправников: зацепляли юрту тросом и
сдергивали машиной.
Кроме того, я занимался и просвещением, исполняя нелегкое бремя "белого
человека" по Киплингу. Я научил некоторых гнать самогон, что повлекло за
собой изменение социальной структуры общества. Пока казашата носили кизяки
для топки, "ата" пил горячий самогон ложкой из-под змеевика. А "апа" в это
время была вынуждена пасти овец, что прежде считалось неслыханным. Процесс
самогоноварения в степи определяется издали. Поскольку казашки не ездят
верхом на лошадях, (только незамужние еще рискуют скакать), они
удовлетворяются верблюдами, притом одногорбыми. Эту "коломенскую версту"
видно издали, да еще из юрты, вместо мяса, несет дрожжами. Казахи прежде
пекли пресный хлеб, но благодаря мне выторг на дрожжях и сахаре в
"военторгах" резко пошел вверх. Продавщицы меня обожествляли.
Район назывался Кармакчинский, но поселка с таким названием в природе
не существовало. Данный факт вызывал удивление у казахов, формально там
прописанных. Я думаю, печать с соответствующей надписью тоже у кого-то
хранилась. Это было сделано с целью сохранения военной тайны и затрудняло
привязку полигона к местности. Противник, а вместе с ним и финансовые
органы, вводились в заблуждение. Станция Тюратам не входила ни в какой
административный район, а центром нашего, Кармакчинского, был город союзного
подчинения Ленинск.
Кармакчинский район официально не относился к местам с тяжелыми
климатическими условиями. Доходило до маразма: две площадки, находившиеся на
расстоянии трех километров, имели разные льготы. На одной из них год шел за
полтора, и это порождало лицемерие и двуличие. Все, как коммунисты, "не
могли быть в стороне" и просили их туда перевести. В конце концов, власть
сдалась и объявила район зоной стихийного бедствия. Все вопросы решали из
Москвы люди, никогда там не бывавшие.
Я быстро смекнул, что казахи, как и прочие граждане СССР, никаких прав
не имеют и ограничены в передвижениях. Я мог позволить отдельным избранным
семьям кочевать вокруг воинских частей, что давало им неоспоримые