"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автора - Бог ты мой, женщина! - воскликнул мистер Бринкли. - Когда ты будешь
держать свой проклятый язык за зубами? - Не болтай чепухи, - сказала миссис Бринкли. - Ну, большое спасибо, - сказали Кренстоны, направляясь к двери. - Пожалуй, мы, как всегда, поедем по скоростной магистрали. И они ушли. - Ну ты и напутала, - сказал мистер Бринкли. - Не понимаю, с чего ты взяла, что умеешь объяснять дорогу. Ты ведь способна заблудиться у собственного дома. - Если бы они поехали так, как я им говорила с самого начала, - огрызнулась миссис Бринкли, - все было бы в порядке. Никакой стройки у запретной зоны нет. Ты все это просто выдумал. - Ничего подобного, - сказал мистер Бринкли. - Я был там в четверг. Там все вокруг изрыто. - В четверг ты лежал в постели с насморком, - сказала миссис Бринкли. - Мне пришлось подавать тебе еду. - Ну, нам, пожалуй, пора идти, - сказал Каверли. - Все было страшно мило, и большое вам спасибо. - Если бы ты научилась держать язык за зубами, - закричал мистер Бринкли жене, - все были бы тебе очень благодарны! Тебе нельзя позволять править машиной, не говоря уже о том, чтобы объяснять людям дорогу. - Спасибо, - робко сказала Бетси в дверях. - А кто в прошлом году разбил машину? - вопила миссис Бринкли. - Кто из нас разбил машину? Ну-ка скажи! Каверли и Бетси шли домой, то и дело останавливаясь, чтобы 21 Каверли больше не видел Камерона. Несколько дней он убил на то, что, сидя за письменным столом, отделывал его вступительную речь о небесных светилах. Однажды утром Каверли было ведено явиться в отдел безопасности. Он думал, что его обвинят в утере портфеля, и беспокоился, не арестуют ли его. Он принадлежал к числу людей, страдающих от непомерно развитого чувства вины, которое, подобно огромному синяку, скрытому одеждой, может не причинять боли, пока к нему не притронутся; но стоит задеть этот синяк, и человек от боли лишается всякого соображения. Каверли был образцом провинциальных добродетелей - правдивый, пунктуальный, нравственно чистоплотный и мужественный, - но стоило какой-нибудь могущественной длани общества указать на него перстом как на правонарушителя, и чувство собственного достоинства сразу покидало его. Да-да, он был грешник. Это он убил посла, заложил украденные драгоценности и продал "синьку" врагу. Подходя к помещению отдела безопасности, он чувствовал себя глубоко виновным. Он вошел в длинный коридор, выкрашенный в ярко-желтый цвет; впереди него стояли с десяток мужчин и женщин. Обстановка напоминала приемную терапевта или дантиста, приемную консула, коридор муниципалитета, контору по пайку, казалось, эта комната для ожидания занимает в мире на удивление большое место. Одного за другим мужчин и женщин вызывали по |
|
|