"Джон Чивер. Скандал в семействе Уопшотов" - читать интересную книгу автораповару приходится зажигать конфорки спичками. Наверно, потому спичка и
попала к вам в тарелку. Я сейчас уберу суп и подам тушеное мясо; я сама присмотрю, чтобы никаких спичек в него не попало. Обратите внимание, я беру тарелку левой рукой. Прошлой зимой я ее вывихнула, и она с тех пор плохо сгибается, но я все время ею что-то делаю, чтобы ее разработать. Доктор говорит, что рука поправится, если я буду ее упражнять. Конечно, было бы легче все делать правой рукой, но время от времени... Мейбл заметила, что жилец насупился, и ушла на кухню. Ей довелось прислуживать сотням одиноких посетителей, и обычно им нравились ее рассказы о болезнях, вывихах, растяжениях связок, а она восхищалась фотографиями их жен, детей, домов и собак. Так устанавливался хрупкий мостик общения с постояльцами, но это было лучше, чем ничего, и помогало коротать время. Джонсон съел тушеное мясо я сладкий пирог и пошел в бар, тускло освещенный электрифицированными рекламами пива; там пахло как в погребе. Единственными посетителями были два фермера. Джонсон прошел в самый дальний от них конец и выпил еще стакан хереса. Затем он сыграл партию на миниатюрном автоматическом кегельбане и вышел через боковую дверь на улицу, Город был погружен в темноту, занятый самим собой, совершенно безучастный к нуждам странствующих и путешествующих, ко всему огромному, стремительно движущемуся миру. Магазины были закрыты. Джонсон бросил взгляд на унитарианскую церковь по ту сторону лужайки. Это было белое каркасное строение, с колоннами, колокольней и шпилем, смутно вырисовывавшимися в звездном свете. Джонсону казалось невероятным, что его народ, его изобретательные сородичи, которые первые придумали стеклянные такими отсталыми, что строили храмы в античном стиле. Он обошел вокруг всю лужайку и, повернув на Бот-стрит, зашагал к дому Гоноры. В старом доме кое-где горел свет, но Джонсон никого не увидел. Он вернулся в бар и стал смотреть по телевидению бокс. Фаворитом был немолодой профессионал по фамилии Мерсер. Его противник, по фамилии Сантьяго, толстый, мускулистый и глупый, был не то итальянец, не то пуэрториканец. Первые два раунда преимущество все время-было на стороне Мерсера, красивого стройного человека, на лице которого, как подумал Джонсон, отражались обыкновенные домашние заботы. Какой-нибудь час назад он на прощание поцеловал в кухне жену и теперь дрался, чтобы внести очередной взнос за стиральную машину. Подвижный, сообразительный и стойкий, он казался непобедимым до начала третьего раунда, когда Сантьяго рассек ему правую бровь: по лицу и груди Мерсера хлынула кровь, и он поскользнулся на окровавленном полу. В пятом раунде Сантьяго нанес удар в ту же бровь, и Мерсер, снова ослепленный, беспомощно шатаясь, закружился по рингу. В шестом раунде схватка была прекращена. Дух Мерсера будет сломлен, его жена и дети будут убиты горем, а стиральную машину у него заберут. Джонсон поднялся по лестнице, переоделся в пижаму, на которой были изображены скачки с препятствиями, и стал читать дешевый роман. В романе рассказывалось о молодой женщине, владелице нескольких миллионов долларов и домов в Риме, Париже, Нью-Йорке и Гонолулу. В первой главе она занималась _этим_ со своим мужем в приюте для лыжников, Во второй главе она занималась _этим_ со своим дворецким в буфетной. В третьей главе ее муж и ее дворецкий занимались _этим_ в плавательном |
|
|