"Джон Чивер. Пять сорок восемь" - читать интересную книгу автора

начала. Но лишь только он пожалел, что не сделал этого, как тут же понял
всю тщетность своих сожалений. Все равно что жалеть, почему не
насторожился, когда она впервые рассказала ему о больнице. Все равно что
жалеть, отчего не показались подозрительными ее застенчивость,
неуверенность в себе, ее почерк - будто курица лапой. Но этого уже не
поправить, и, наверно, впервые в жизни Блейк по-настоящему о чем-то
пожалел. Он видел, как за окном в сумерках какие-то мужчины удят рыбу,
потом вдалеке мелькнула ветхая лодочная станция - казалось, она наспех
сколочена из щепок и бревен, выброшенных на берег.
Мистер Уоткинс задремал. И во сне похрапывал. Миссис Комптон читала
газету. Вагон скрипнул, замедлил ход и неуверенно остановился. За окном
появилась платформа южного направления, пассажиры на ней дожидались
поезда, чтобы отправиться в город. Блейк увидел рабочего с обеденными
судками, нарядно одетую женщину, мужчину с чемоданом. Они стояли поодаль
друг от друга. За ними на стене пестрели рекламы. Парочка с бокалами вина,
гавайская танцовщица, бесшумные резиновые подметки. Казалось, у этих
развеселых картинок одно предназначение - отразиться в лужах на платформе
и в них же исчезнуть. И платформа, и пассажиры - все выглядело таким
унылым. Поезд тронулся и сквозь редкие огни трущоб вторгся в темноту
предместья.
- Я хочу, чтобы вы прочли мое письмо до того, как мы приедем в
Шейди-Хилл, - сказала она. - Оно на сиденье. Возьмите его. Я бы его
отправила, но мне очень нездоровилось. Я две недели не выходила из дому. И
уже три месяца не работаю. И ни с кем не разговариваю, кроме квартирной
хозяйки. Пожалуйста, прочтите.
Блейк взял письмо с сиденья. Оно было на дешевой бумаге и на ощупь
показалось ему грязным, отвратительным. А сколько раз его складывали и
разворачивали.

"Дорогой супруг! (Опять этот корявый безумный почерк.) Говорят, будто
земная любовь переходит в любовь небесную, но так ли это? Вы снитесь мне
каждую ночь. Какие страшные желания мучат меня. У меня дар видеть сны. Во
вторник мне приснился вулкан, он извергал кровь. Когда я лежала в
больнице, они говорили, что хотят меня вылечить, но хотели лишь одного -
отнять у меня чувство собственного достоинства. Они хотели, чтоб мне
снилось плетение корзинок или шитье, но я сумела сберечь свой дар. Я
провидица. Я заранее знаю, когда зазвонит телефон. За всю мою жизнь у меня
не было ни одного настоящего друга..."

Поезд снова остановился. И снова платформа, снова реклама: парочка с
бокалами вина, резиновые подметки, гавайская танцовщица. А эта женщина
опять вдруг приблизила к нему свое лицо и зашептала прямо в ухо:
- Я знаю, о чем вы думаете. У вас на лице написано. Надеетесь
избавиться от меня в Шейди-Хилле? Но я все рассчитала, целые недели лишь
об этом и думала. Я не трону вас, дайте мне только сказать. Я много думала
о бесах. Мне кажется, если в мире есть бесы, если есть люди, воплощающие
зло, мы должны их истреблять. Я знаю, вы всегда мучили слабых. Уверена. О,
иногда я думаю, что должна убить вас. Иногда я думаю, что вы, и только вы,
стоите на пути к моему счастью. Иногда...
Она дотронулась до него пистолетом, Блейк почувствовал на животе