"Джон Чивер. Химера" - читать интересную книгу автора

я. Чего я не знал, так это что она нашла квартиру - не то чтобы настоящую
квартиру, но меблированную комнату с отдельной кухонькой и ванной.
Пожалуй, оно даже и лучше, ведь вся ее мебель осталась в Калифорнии.
Поедем туда сейчас? Мы еще поспеем на последний поезд, а переночевать
можно там. Я согласился, сказал, что только сбегаю наверх проведать детей.
Я заглянул в детскую, дети спали, Зена уже заперлась у себя. Я зашел в
ванную вымыть руки и на раковине увидел записку, написанную моей старшей
дочкой Бетти-Энн: "Милый папочка, не бросай нас".
Это смешение реального с нереальным было абсурдно. Дети ведь ничего не
могли знать о моих бреднях. Их ясные глаза никого не увидели бы на заднем
крылечке. А записка всего лишь говорила о том, что они не могли не
почувствовать, как мне плохо. Но внизу ждала Ольга. Я словно ощущал ее
нетерпение, видел, как она, свесив с крылечка длинные ноги, курит и
поглядывает на свои часики (подарок к окончанию колледжа), и однако же
мольба моих детей словно пригвоздила меня к дому. Я не мог сдвинуться с
места. Мне вспомнился парад в нашем поселке, на который я недавно водил
младшего сынишку. Устроило парад какое-то местное братство. В нем
участвовали два оркестра в старинных костюмах и пять или шесть отрядов.
Членами братства, судя по всему, была в основном мелкая сошка -
телеграфисты, парикмахеры. Погода не могла повлиять на мое состояние - я
отлично помню, что день был солнечный, прохладный, - но впечатление у меня
осталось гнетущее, точно я стою у подножия виселицы. В рядах марширующих я
видел лица, изнуренные пьянством, измученные тяжелым трудом, иссушенные
заботами и все как одно с печатью разочарованности, словно целью этого
веселого шествия было доказать, что жизнь - сплошная цепь пагубных
компромиссов. Музыка звучала бравурно, но лица и фигуры выдавали рабов
компромисса, и я, как сейчас помню, встал со своего места на трибуне и
вглядывался в последнюю шеренгу, в надежде найти хоть одно ясное лицо,
которое опровергло бы мои невеселые выводы. Нет, не нашел. Сейчас, сидя в
ванной, я словно сам очутился в рядах той колонны. Впервые в жизни я
ощутил то, что было, очевидно, давно знакомо этим людям, снедаемым
неистовым желанием вырваться на волю и накрепко пригвожденным к своей
темнице чьей-то мольбой. Я сбежал вниз, но Ольги уже не было. Красивая
женщина никогда не станет ждать долго. Она была фикцией, однако вернуть ее
я не мог, как не мог изменить того, что часы ей подарили к окончанию
колледжа и что зовут ее Ольга.
Она не показывалась целую неделю, хотя Зена пребывала в ужасающем
настроении, а между ее вредностью и моей способностью вызывать духов как
будто существовала некая связь. Каждый вечер в восемь часов по телевизору
у Ливерморов передавали тот изящный и грустный вальс, и я каждый вечер
выходил на крыльцо. Вернулась она только через десять дней. Мистер Ковач
стряпал. Мистер Ливермор красил газон. Она появилась, когда музыка
только-только стала стихать. Что-то переменилось. Она шла с поникшей
головой. Что с ней? Когда она подошла ближе, я понял, что она выпила. Что
она пьяна. Не успел я обнять ее, как она заплакала. Я гладил ее мягкие
темные волосы, вполне довольный уже тем, что могу поддержать ее, что бы ни
случилось. Она рассказала мне все. Она согласилась поужинать с одним
человеком из их учреждения, а он напоил ее и соблазнил. Утром ей было
стыдно идти на работу, и какое-то время она просидела в баре. А потом,
полупьяная, все-таки пошла объясняться со своим соблазнителем, произошла