"Джон Чивер. Бриллианты Кэботов" - читать интересную книгу автора

родовитым египтянином.
На другой день я прочел сообщение о краже в вечерней газете. Я
подрабатывал, доставляя по домам газеты, Вначале бегал от дома к дому,
потом пересел на велосипед, а в шестнадцать в мое распоряжение поступил
видавший виды грузовой "фордик". Я стал водителем автомашины! Пока
линотиписты печатали выпуск, я слонялся по типографии, а после объезжал
четыре соседствующих городка, швыряя связки газет к порогу лавочек, где
торговали сластями и канцелярскими принадлежностями. В дни ежегодных
чемпионатов по бейсболу печатали дополнительный выпуск с подробным
разбором и итогами каждого матча, и, когда смеркалось, я вновь пускался в
путь на Травертин и остальные поселки, разбросанные вдоль берега. Дороги
окутывала мгла, движение на них почти совсем замирало, жечь палую листву в
те дни не возбранялось, и в воздухе плавали дубильные запахи, навевая
томление и волнующие предчувствия. Бывает, что обыденный путь полнится для
тебя таинственным и необыкновенным смыслом, и эти вечерние поездки с
итогами бейсбольных матчей рождали во мне хмельную радость. О конце
чемпионата я думал с содроганием, с каким ждешь, что кончится твое
счастье, - будь мне меньше лет, я бы молился богу, чтобы он не кончался
никогда. Газетный заголовок гласил: "ПОХИЩЕНЫ БРИЛЛИАНТЫ КЭБОТОВ"; больше
об этом происшествии в печати ни разу не упоминали. У нас в доме о нем не
упоминали вовсе, но это было в порядке вещей. Когда наш сосед, мистер
Эббот, повесился на груше, у нас об этом не проронили ни слова.
В то воскресенье мы с Молли пошли пройтись по пляжу недалеко от
Травертина. Я был встревожен, но у Молли имелись куда более веские причины
для тревог. То, что Джинева украла бриллианты, ее не беспокоило. Ей
хотелось знать лишь одно: что с сестрой, а это выяснилось только через
полтора месяца. Но в семье у них в тот вечер случилось неладное. Между
родителями разыгралась безобразная сцена, и отец ушел из дому. Она
описывала мне, как это все происходило. Мы прогуливались по пляжу босиком.
Молли плакала. С Каким удовольствием я в ту же минуту, как она умолкла,
вычеркнул бы из памяти описанную ею сцену!
Малые дети тонут, купаясь, красивые женщины, попав в автомобильную
катастрофу, становятся калеками; терпят крушение пассажирские суда, и,
обреченные на медленную смерть, задыхаются люди в шахтах и подводных
лодках, но ничего подобного вы не найдете на моих страницах. Судно в
последней главе благополучно приходит в порт, ребенка успевают вытащить из
воды, к шахтерам спешат на помощь. Что это - жантильное слюнтяйство или
убеждение, что жизнь должна наглядно преподносить нам моральные истины?
Мистер Икс испражнился в верхний ящик женина комода. Это - жизнь; я,
однако, берусь утверждать, что это - не истина. Изображая Сент-Ботолфс, я
предпочел бы не покидать западный берег реки, где дома сверкают белизной и
по воздуху разносится звон церковных колоколов, но что поделаешь, когда за
рекой стояли фабричка столового серебра, многоквартирные коробки
(собственность миссис Кэбот) и гостиница под названием "Коммерческий
отель". В часы отлива с бухточек под Травертином несло тухлятиной.
Заголовки вечерней газеты оповещали читателей, что найден труп, спрятанный
убийцей в сундуке. Женщины на улице были страшны как смертный грех. Даже
манекены в единственной витрине понуро сутулились, одежда сидела на них
мешком и была им не к лицу. Даже невеста во всей красе подвенечного убора
и та стояла с кислой миной, словно ей только что сообщили дурную весть. В