"Антон Павлович Чехов. Средство от запоя" - читать интересную книгу автора

какие-нибудь пять минут перед ним уже стоял театральный парикмахер Фёдор
Гребешков. Представьте вы себе высокую, костистую фигуру со впалыми
глазами, длинной жидкой бородой и коричневыми руками, прибавьте к этому
поразительное сходство со скелетом, которого заставили двигаться на винтах
и пружинах, оденьте фигуру в донельзя поношенную чёрную пару, и у вас
получится портрет Гребешкова.
- Здорово, Федя! - обратился к нему Почечуев.- Я слышал, дружок, что ты
того... лечишь от запоя. Сделай милость, не в службу, а в дружбу, полечи
ты Дикобразова! Ведь, знаешь, запил!
- Бог с ним,- пробасил уныло Гребешков.- Актёров, которые попроще,
купцов и чиновников я, действительно, пользую, а тут ведь знаменитость, на
всю Россию!
- Ну, так что ж?
- Чтоб запой из него выгнать, надо во всех органах и суставах тела
переворот произвесть. Я произведу в нём переворот, а он выздоровеет и в
амбицию... "Как ты смел,- скажет,- собака, до моего лица касаться?" Знаем
мы этих знаменитых!
- Ни-ни... не отвиливай, братец! Назвался груздем - полезай в кузов!
Надевай шапку, пойдём!
Когда через четверть часа Гребешков входил в комнату Дикобразова,
знаменитость лежала у себя на кровати и со злобой глядела на висячую
лампу. Лампа висела спокойно, но Дикобразов 2-й не отрывал от неё глаз и
бормотал:
- Ты у меня повертишься! Я тебе, анафема, покажу, как вертеться! Разбил
графин, и тебя разобью, вот увидишь! А-а-а... и потолок вертится...
Понимаю:
заговор! Но лампа, лампа! Меньше всех, подлая, но больше всех вертится!
Постой же...
Комик поднялся и, потянув за собой простыню, сваливая со столика
стаканы и покачиваясь, направился к лампе, но на полпути наткнулся на
что-то высокое, костистое...
- Что такое!? - заревел он, поводя блуждающими глазами.- Кто ты? Откуда
ты? А?

- А вот я тебе покажу, кто я... Пошёл на кровать!
И не дожидаясь, когда комик пойдёт к кровати, Гребешков размахнулся и
трахнул его кулаком по затылку с такой силой, что тот кубарем полетел на
постель.
Комика, вероятно, раньше никогда не били, потому что он, несмотря на
сильную хмель, поглядел на Гребешкова с удивлением и даже с любопытством.
- Ты... ты ударил? По... постой, ты ударил?
- Ударил. Нешто ещё хочешь?
И парикмахер ударил Дикобразова ещё раз, по зубам. Не знаю, что тут
подействовало, сильные ли удары, или новизна ощущения, но только глаза
комика перестали блуждать и в них замелькало что-то разумное. Он вскочил и
не столько со злобой, сколько с любопытством стал рассматривать бледное
лицо и грязный сюртук Гребешкова.
- Ты... ты дерёшься? - забормотал он.- Ты... ты смеешь?
- Молчать!
И опять удар по лицу. Ошалевший комик стал было защищаться, но одна