"Антон Павлович Чехов. Мороз" - читать интересную книгу автора

снимая шапку. - Здравия желаю, ваше превосходительство! Ваше
преосвященство, владыко святый! Всем прочим господам - многая лета! Вот
так мороз! Ну, да и мороз же, бог с ним! Смерть!
Мигая красными, озябшими глазами, Егор Иваныч застучал по полу калошами
и захлопал руками, как озябший извозчик.
- Такой проклятущий мороз, что хуже собаки всякой! - продолжал он
говорить, улыбаясь во всё лицо. - Сущая казнь!
- Это здорово, - сказал губернатор. - Мороз укрепляет человека, бодрит.
- Хоть и здорово, но лучше б его вовсе не было, - сказал голова, утирая
красным платком свою клиновидную бородку. - Бог с ним! Я так понимаю, ваше
превосходительство, господь в наказание нам его посылает, мороз-то. Летом
грешим, а зимою казнимся... да!
Егор Иваныч быстро огляделся и всплеснул руками.
- А где же это самое... чем греться-то? - спросил он, испуганно глядя
то на губернатора, то на архиерея. - Ваше превосходительство! Владыко
святый! Чай, и мадамы озябли! Надо что-нибудь! Так невозможно!
Все замахали руками, стали говорить, что они приехали на каток не за
тем, чтобы греться, но голова, никого не слушая, отворил дверь и закивал
кому-то согнутым в крючок пальцем. К нему подбежали артельщик и пожарный.
- Вот что, бегите к Саватину, - забормотал он, - и скажите, чтоб как
можно скорей прислал сюда того... Как его? Чего бы такое? Стало быть,
скажи, чтоб десять стаканов прислал... десять стаканов глинтвейнцу...
самого горячего, или пуншу, что ли...
В павильоне засмеялись.
- Нашел, чем угощать!
- Ничего, выпьем... - бормотал голова. - Стало быть, десять стаканов...
Ну, еще бенедиктинцу, что ли... красненького вели согреть бутылки две...
Ну, а мадамам чего? Ну, скажешь там, чтоб пряников, орешков... конфетов
каких там, что ли... Ну, ступай! Живо!
Голова минуту помолчал, а потом опять стал бранить мороз, хлопая руками
и стуча калошами.
- Нет, Егор Иваныч, - убеждал его губернатор, - не грешите, русский
мороз имеет свои прелести. Я недавно читал, что многие хорошие качества
русского народа обусловливаются громадным пространством земли и климатом,
жестокой борьбой за существование... Это совершенно справедливо!
- Может, и справедливо, ваше превосходительство, но лучше б его вовсе
не было. Оно, конечно, мороз и французов выгнал, и всякие кушанья
заморозить можно, и деточки на коньках катаются... всё это верно! Сытому и
одетому мороз - одно удовольствие, а для человека рабочего, нищего,
странника, блаженного - он первейшее зло и напасть. Горе, горе, владыко
святый! При таком морозе и бедность вдвое, и вор хитрее, и злодей лютее.
Что и говорить! Мне теперь седьмой десяток пошел, у меня теперь вот шуба
есть, а дома печка, всякие ромы и пунши. Теперь мне мороз нипочем, я без
всякого внимания, знать его не хочу. Но прежде-то что было, мать
пречистая! Вспомнить страшно! Память у меня с летами отшибло, и я всё
позабыл; и врагов, и грехи свои, и напасти всякие - всё позабыл, но мороз
- ух как помню! Остался я после маменьки вот этаким махоньким бесенком,
бесприютным сиротою... Ни родных, ни ближних, одежонка рваная, кушать
хочется, ночевать негде, одним словом, не имамы зде пребывающего града, но
грядущего взыскуем.