"Светлана Чехонадская. Смерть мелким шрифтом" - читать интересную книгу автора

была не в меру. И, кстати, училась на журфаке.
Когда он вышел из гостиницы, было еще светло, только в глубинах аллей
сгущались тени. Скоро они расползутся по всей территории. Замигали,
затрещали и зажглись фонари вдоль дорожек и у пляжа. Южная ночь наступает
мгновенно. Ивакин уже знал: через час будет темно - глаз выколи. Он
посмотрел на часы: полдевятого. Ему предстояла дорога в Комсомольский парк.
Начать он ее решил с дома Анжелы Сергеевны: не поленился забраться по холму
наверх. В дом заходить не стал, хотя окна светились, - просто засек время и,
поразмышляв немного, встал у края дороги. Минут через пять на пустынной
улочке показалась машина. Владимир Александрович поднял руку.
Водитель попался неразговорчивый. "Нет, не местный, - буркнул он. - Был
здесь по делам, а теперь еду в свою станицу. Как раз по пути... Нет, никого
раньше отсюда не возил. И никого из тех, кто извозом занимается, не знаю. А
вы что - из ОБХСС?" - "Сейчас нет ОБХСС", - заметил Ивакин. Но водитель
замолчал окончательно. И деньги в карман сунул молча.
Дорога заняла тридцать минут - вроде город маленький, но сильно
растянут вдоль моря. Итак, Марина Леонидова могла оказаться здесь в 21.30.
Ивакин огляделся. "Насколько все-таки описания одного и того же места у
разных людей отличаются!" - в который раз удивился он. По рассказам
Прокопенко выходило, что парк этот - заброшенная окраина. Оказалось,
наоборот: это Марина жила на окраине города, а здесь, можно сказать,
прописалась местная тусовка. Не в самом парке, правда, а на пятачке возле
него. Столики во всех кафе заняты, горит неоновая вывеска над кинотеатром,
бьет кривобокий фонтанчик с оранжевой подсветкой.
Цивилизация. Только шумно: каждое из трех кафе старается забить
конкурентов музыкой.
Милиция опросила всех официантов, работавших в тот вечер, но они лишь
улыбались, разводя руками. В девять тридцать закончился последний сеанс, и
целая толпа вывалилась из кинотеатра. Запомнить среднестатистическую
парочку, состоящую из грудастой женщины и невысокого мужчины, было бы,
действительно, трудно. Ивакин все-таки прошелся по площади, постоял у тумбы
с киноафишей, приглядываясь к прохожим. Его впечатления о Лазурном
подтверждались и здесь: публика в городке была не ахти. Самый небогатый
народ со всей страны съехался в Лазурное, поверив в рассказы о дешевизне
российского юга. Как всегда, небогатые, решив сэкономить, переплатили. За те
же деньги можно было прекрасно отдохнуть за границей.
Судя по всему, Марина, приехавшая на юг впервые за много лет, ничем не
должна была выделяться в этой толпе. По описаниям найденных в ее комнате
вещей, по фотографиям, по воспоминаниям хозяйки дома выходило, что она была
такой же, как и те люди, что сидели сейчас за столиками или шли от
кинотеатра. Она была нарядной, надушенной, завитой, кокетливо стрелявшей
глазами по сторонам, на ней, по словам Анжелы Сергеевны, были лосины.
"Лосины!" - изумленно повторил Ивакин про себя. Этот вид одежды он люто
ненавидел. К тому же, он плохо представлял себе, как могла выглядеть в
лосинах женщина Марининой комплекции. "Вообще-то, она была немного
смешной, - осторожно согласилась хозяйка. - Безвкусной в одежде. Носила,
например, перья на шее". - "Перья?!" - "Ну да. Как это называется... Боа.
Розовое такое". Вот как раз это боа сразу очень многое сказало Ивакину об
убитой. Он представил ее себе, он ее почти видел: идущую к пасмурному морю
по выщербленной улочке вниз. На ней лосины и боа из перьев. Она гордо