"Джеймс Х.Чейз. Роковая женщина" - читать интересную книгу автора

не выдерживают, и мы ничего тут не можем поделать. Я, конечно,
предупреждаю неофициально.
- Он случайно не из банды Джинкса? - спросил я, повернувшись к
парнишке, который сидел, наблюдая за нами.
- Верно.
- У него кровь.
- Угу.
- Что с ним случилось?
Взгляд свинячьих глазок стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.
- Вам-то какая забота? Если больше нечего сказать, шагайте отсюда.
Он снова принялся катать свой карандаш. Я подошел к парнишке.
- Я работаю у мисс Бакстер, служащей социальной опеки, - начал я. -
Мое дело - помогать людям. Могу я чем-нибудь тебе...
Я не успел договорить. Парнишка плюнул мне в лицо.

***

В течение следующих шести дней не произошло ничего примечательного.
Дженни появлялась, бросала на стол желтые формуляры, озабоченно
спрашивала, нет ли у меня каких-нибудь затруднений, и снова убегала. Меня
поражало, как она может поддерживать такой темп. И еще мне казалось
странным, что она вечно носит одно и то же невзрачное платье и не
заботится о своей внешности. Я перепечатывал сводки, классифицировал их,
заносил на карточки и продолжал наводить порядок в картотеке. Очевидно,
разошелся слух, что я стал официальным помощником, потому что старые,
увечные и немощные начали приходить ко мне со своими заботами. Большинство
пытались надуть меня, но я спрашивал у них фамилии и адреса, вкратце
записывал суть жалоб и обещал поговорить с Дженни. Когда в их бестолковые
головы просочилось, что им меня не провести, они начали обращаться со мной
по-приятельски. Дня четыре мне это нравилось, пока я не обнаружил, что их
болтовня не дает мне работать. После этого я не давал им засиживаться. К
своему удивлению, я находил, что мне нравится этот странный контакт с
миром, о существовании которого я раньше не догадывался. Для меня явилось
полной неожиданностью письмо от Сиднея Фремлина, написанное пурпурными
чернилами, в котором он спрашивал, как мои успехи и когда я намереваюсь
вернуться в Парадиз-Сити.
Лишь читая письмо я осознал, что забыл Парадиз-Сити, Сиднея и
шикарный магазин с его богатой раскормленной клиентурой. Вряд ли имело
смысл описывать Сиднею мои занятия в Луисвилле. Скажи я ему о них, он слег
бы в постель от отчаяния, и поэтому я написал, что думаю о нем (я знал,
что он обрадуется этому), что мои нервы по-прежнему в плохом состоянии,
что Луисвилл обеспечил мне перемену обстановки и что я скоро напишу ему. Я
надеялся успокоить его этим примерно на неделю.
На шестой день все переменилось. Я пришел в офис, как обычно, около
девяти. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. С первого взгляда
стало ясно, что замок взломан. Плоды моих шестидневных трудов, старательно
отпечатанные сводки и карточки, были грудой свалены на полу и облиты
растопленной смолой. Нечего было и думать что-нибудь спасти: смолу ничем
не отмоешь. На столе красовалась надпись, сделанная моим красным
фломастером: "Дешевка, убирайся домой!"