"Лоретта Чейз. Рискованный флирт ("Негодяи" #3) " - читать интересную книгу автора

алмазом. Джессика всегда удивлялась, как на кухне их разбивают, не прибегая
к взрыву.
Она приняла кусочек желтого кекса с пенистой белой глазурью.
Дейн дал раболепному хозяину нагрузить свою тарелку мелкими фруктовыми
пирожными, художественно уложенными кругами.
Они ели молча, пока Дейн не уничтожил столько пирожных, что у него
вдруг заболели все зубы. Он положил вилку и хмуро уставился на руки
Джессики.
- Неужели с тех пор, как я уехал из Англии, изменились все правила? Я
понимаю, что леди не выставляют напоказ публике голые руки. Но, как я
понимаю, им разрешается снимать перчатки за едой?
- Разрешается, - подтвердила она, - но это невозможно. - Джессика
подняла руку и показала длинный ряд перламутровых пуговок. - Горничная
полдня их застегивала.
- К чему носить такие мерзкие надоедливые вещи?
- Женевьева купила их специально под эту ротонду, - сказала Джессика. -
Если бы я их не надела, она бы страшно обиделась.
Он все еще смотрел на перчатки.
- Женевьева - это моя бабушка, - объяснила она. Дейн с ней не
встретился, он приехал, когда Женевьева легла спать после обеда, - хотя
Джессика не сомневалась, что бабушка быстренько встала и принялась
подглядывать, как только услышала низкий мужской голос.
А сейчас обладатель этого голоса поднял на нее черные блестящие глаза.
- А часы?
- Это тоже была мудрая покупка, - сказала Джессика, положила вилку и с
деловым видом продолжала: - Она была в восторге.
- Но я не похож на вашу убеленную сединами бабушку, - сказал Дейн,
продолжая игру. - Я не в таком восторге от иконы, даже строгановской, чтобы
платить за нее больше того, что она стоит. По-моему, не больше тысячи. Но
если вы обещаете не утомлять меня, торгуясь и строя глазки, я с радостью
заплачу полторы тысячи.
Джессика надеялась обрабатывать его постепенно. Его тон говорил, что он
не намерен терпеть, чтобы его обрабатывали. Значит, следует идти прямо к
цели, той цели, которую она поставила несколько часов назад, поймав
выражение его глаз, когда он рассматривал выдающуюся находку.
- Я с радостью отдам ее вам, милорд, - сказала она.
- Никто мне никогда ничего не отдает, - холодно сказал Дейн. - Играйте
в свои игры с кем-нибудь другим. Мое предложение - полторы тысячи. Мое
последнее и единственное предложение.
- Если вы отошлете Берти домой, икона ваша, - сказала Джессика. - Если
нет, она пойдет на аукцион "Кристи".
Если бы Джессика понимала состояние Дейна, она остановилась бы на
первой фразе. Нет, если бы она полностью понимала, она вскочила бы и бежала
без оглядки. Но она не могла понимать того, что сам лорд Дейн никак не мог
осмыслить. Он хотел получить нежную русскую Богородицу, с ее полуулыбкой,
полутоской, с хмурым младенцем Иисусом, хотел, как ничто другое в жизни.
Когда он смотрел на икону, у него почему-то перехватывало горло.
Работа была выдающаяся - и как произведение высокого искусства, и по
человеческим меркам. До этих пор его всегда трогало искусство. Но то, что он
испытывал сейчас, даже отдаленно не напоминало те приятные чувства. Он не