"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

поверх которой была небрежно накинута леопардовая шкура.
Что-то поразительно знакомое почудилось Парсифалю в облике фантома. Но
рассмотреть его получше юноша не мог. Черты "лица" видения каждое мгновение
менялись, плыли.
Призрак начал медленно облетать саркофаг посолонь.
Рыцари, боясь пошевелиться, наблюдали за гостем из потустороннего мира.
Вот он прошел, как нож сквозь масло, через толстую гранитную стену
гроба, ненадолго там задержался и вынырнул прочь.
Полупрозрачная голова удовлетворительно кивнула, и видение стало
постепенно таять.
И тут Гавейн, подавившись собственной слюной, громко закашлялся.
Перси обмер.
Привидение вновь обрело более отчетливые очертания. Лысый жрец
заметался туда-сюда, бормоча какие-то проклятия.
Внезапно он завис прямо над связанными рыцарями и замер, уставив на них
жуткие, выпученные, словно у совы. очи.
- А-а-а! - взвыл Гавейн. - Не трогай нас, добрый человек... то есть
дух! Мы не хотели нарушить твой покой!
- У-у-у... - подтянул и блондин, но поперхнулся, в конце концов "узнав"
склонившееся над ними лицо.
Хонсу-заступник! Этого еще не хватало! ОН-то тут какими судьбами? За
каждым их шагом следит, что ли?
- Пр-роклятье! - прошелестел тихий, какой-то змеиный шип-голос. - А вы
что здесь делаете, олухи?
- Ничего-о! - продолжал гнусить здоровяк. - Лежим себе отдыхаем, никого
не трогаем!
- Вижу, что отдыхаете! Вам что было велено, придурки?! Впрочем, не
мудрено; каков командир, такие и подчиненные!
- Святой отец! - помертвел Гавейн, тоже признавший призрака.
- Кто это вас так? - поинтересовался чуть погодя еле угомонившийся
Мерланиус.
- Осел! - всхлипнул Гавейн. - Это все его подлые штучки!
Привидение понтифика глянуло на крепыша и вздохнуло.
- Говори ты, - ткнуло пальцем в Парсифаля.
Юноша сначала путано, но потом, успокоившись, уже более четко и логично
поведал шефу обо всем, что с ними здесь приключилось.
Едва дослушав, фантом снова принялся нарезать круги по пещере. При этом
изрыгая такие проклятия, что даже у известного матерщинника Гавейна рот
распахнулся от удивления.
- Осел, трах-тарарах мать вашу! Кругом одни ослы, натрах-разотрах! И
что теперь прикажете делать?! Что?! Вот сейчас обращу вас в гадов ползучих
лет этак на четыреста! Или в червей навозных! Дерьмо у меня жрать будете,
дерьмо!
- Грешны, батюшка! - прочувствованно вопиял бородач. - Ой, грешны!
В чем, в чем, а в покаянии он за последние полтора месяца поднаторел.
Гораздо больше, чем за весь период своего пребывания в христианском ордене
Меченосцев.
- Ладно, - унялся Странник. - Слушайте меня внимательно. Днем и ночью
невидимыми тенями следуйте за врагом. И не высовывайтесь! Слышите? Не
высовывайтесь! Особенно ты, орясина!