"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу авторавыплачиваемого жалованья.
Врач, пятясь задом, покинул малые покои, а вместо него появился вольноотпущенник Наркисс - симпатичный парень лет двадцати пяти с хитрыми, зелеными, как у кошки, глазами. Херихеб поморщился. Терпеть не мог этого типа, но выносить приходилось, ибо тот был любимцем престарелого монарха. Он был при нем кем-то средним между секретарем, доверенным лицом и шутом. "Словно при дворе какого-нибудь скандинавского или саклавийского конунга", - мысленно посетовал Потифар, глядя на ужимки, с которыми молодой человек приближался к трону. - Привет, дядюшка! - развязно осклабился Наркисс. - И тебе привет, мой друг! - Ты чем-то огорчен, дядя? - Да вот, месяц как почти не вижу собственной жены, - пожаловался Клавдий доверенному лицу. - То-то и оно, что месяц, - изрек вольноотпущенник. - Медовый у нее месяц. С Митронием из второй преторианской центурии. С любовником, - уточнил он, чтобы все было ясно. - Совсем стыд потеряла. Думаешь, что он у нее первый? Да у нее любовников, как крокодилов в Ниле нерезаных! Мой тебе совет, дядюшка: сейчас же иди в казармы преторианцев да вели трибуну всех крепких да смазливых парней переловить и утопить. А жене отруби голову! - Ах, ну что ты себе позволяешь? - замахал на него руками старец. - Или ты не знаешь - жена августа выше подозрений. И вообще, нам пора заниматься государственными делами. за каким-то Анубисом приперся. Новый закон придумал - о борьбе с кражами скота. Воруют, понимаешь ли, овечек и козочек у нас часто. Жен им, что ли, не хватает. Как думаешь, Потифарушка? Как жрец жреца спрашиваю! Вольноотпущенник пошло хихикнул и самодовольно посмотрел на Потифара. Не так давно август спросил у последнего, нельзя ли сделать его любимца жрецом какого-нибудь бога? Ну, например, хему-нечером храма Птаха, что в Мемфисе? Помнится, он тогда почти минуту стоял, не зная, что ответить, а после со всей возможной почтительностью и твердостью сообщил императору, что священные чины, а тем более древних богов Египетской земли, - это то немногое, что в Империи еще не продается. Наркисс жрецом все же стал, найдя какую-то умопомрачительную, но, тем не менее, вписанную в государственный реестр секту, став ее главой. И титул его звучал заумно и многосложно. Единственное, что Потифар запомнил, - это "генеральный провозвестник Проклятой Крысы". - Ладно... Пропретор, говоришь? Зови его! - велел Птолемей Клавдий Вошел тучный ливиец в сенаторской тоге - пропретор Империи Ганнон Гамилькар - с еженедельным докладом о важнейших делах в пухлой руке. Позади него шел писец с папирусом на позолоченном блюде, видать, с проектом того самого указа, о котором толковал Наркисс. - Ну, что у нас там такого случилось, мой Ганнон? - осведомился император. - Божественный! Пришла жалоба, подписанная эдилами двенадцати городов, на префекта южной Италии Кадала Палавиана! - важно изрек пропретор. Потифар понимающе кивнул, и даже на морщинистом лице августа отразилось |
|
|