"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу автора

привычное недовольство.
Тридцатилетний повеса Кадал славился огромным штатом наложниц; мужья
всех красивых женщин в его округе удостаивались чести носить почетное звание
рогоносцев. Кроме того, Палавиан имел весьма своеобразное представление о
собственности: государственные деньги, проходившие через его руки, чаще
всего не доходили до места назначения и попадали в альковы его бесчисленных
любовниц. Стражники и чиновники месяцами тщетно ожидали жалованья! Кроме
того, Кадал ухитрился и на своем увлечении делать деньги, скупив без малого
все публичные дома в подвластной ему провинции. Тех содержателей лупанариев,
кто не захотел расстаться с имуществом добровольно, упрятали в тюрьмы на
совершенно законных основаниях - ибо за тысячу с лишним лет в Империи
накопилось столько законов, что при желании каждого подданного было за что
притянуть к суду.
Но даже такое прибыльное дело не покрывало фантастических расходов
неутомимого Кадала Палавиана, так что южная Италия стала главным недоимщиком
по платежам в казну, хотя вроде подати собирались исправно...
Но, увы, отправить его на плаху или в тюрьму было невозможно. Ибо был
Кадал не кем иным, как племянником великого князя Куявского Велимира по
линии матери, а союз с этой державой был весьма и весьма необходим Империи.
- Может, сошлем его послом к дядюшке, а дядюшка? - осведомился
Наркисс. - А то ведь он испортит всех девушек в провинции и в соседних
промышлять примется? Что богиня Веста скажет, а? И великая Исида?
- Давай дальше, - страдальчески махнул рукой август. - Об этом позже
помыслим.
- В северных италийских землях и в Нарбоннской Галлии резко увеличилось
число разбойников, - зачитал пропретор следующий пункт. - Нападают не только
на купеческие обозы, но и на военные. А в прошлом месяце была ограблена
колонна паломников, направлявшаяся для поклонения тому месту, где изволил
почить Афраниус Великий!..
Присутствующие на утренней аудиенции царедворцы в волнении зашептались.
Надо же, какое святотатство.
- Ну так пошли туда побольше вегилов, пусть всех переловят и посадят на
кол... Нет, на кол только главарей, остальных - в рудники!
Видно было, что государь раздражен тем, что подданные даже такую мелочь
без него не могут решить!
- Повинуюсь! - поклонился Ганнон.
- Что у тебя там еще?
- Вот, с позволения божественного, новый эдикт, - почтительно подал
верховный судья взятую с подноса бумагу.
Владыка поднес папирус к старческим глазам и внимательно, шевеля
губами, вполголоса стал читать.
Надо сказать, такая мелочность была не пустой прихотью - вот так, не
глядя. Птолемей Тридцатый Аквилла подписал собственное отречение, подсунутое
его двоюродным братом, Гаем Юлием Свинтусом. С тех пор и повелась поговорка:
"Свинтуса подложить".
"...За кражу овцы штраф десять сестерциев и возмещение цены шерсти овцы
в двойном размере вместе с овцой. За кражу козы или козла двадцать
сестерциев, не считая стоимости козы или козла, и наказание плетьми..." -
прошамкал монарх. - Ты уверен, мой Ганнон, что это необходимо?
- Точно так, - поклонился пропретор. - Крестьяне жалуются на частые