"Андрей Чернецов, Владимир Лещенко. Серебряный осел ("Орланда и Орландина" #2)" - читать интересную книгу авторапривычное недовольство.
Тридцатилетний повеса Кадал славился огромным штатом наложниц; мужья всех красивых женщин в его округе удостаивались чести носить почетное звание рогоносцев. Кроме того, Палавиан имел весьма своеобразное представление о собственности: государственные деньги, проходившие через его руки, чаще всего не доходили до места назначения и попадали в альковы его бесчисленных любовниц. Стражники и чиновники месяцами тщетно ожидали жалованья! Кроме того, Кадал ухитрился и на своем увлечении делать деньги, скупив без малого все публичные дома в подвластной ему провинции. Тех содержателей лупанариев, кто не захотел расстаться с имуществом добровольно, упрятали в тюрьмы на совершенно законных основаниях - ибо за тысячу с лишним лет в Империи накопилось столько законов, что при желании каждого подданного было за что притянуть к суду. Но даже такое прибыльное дело не покрывало фантастических расходов неутомимого Кадала Палавиана, так что южная Италия стала главным недоимщиком по платежам в казну, хотя вроде подати собирались исправно... Но, увы, отправить его на плаху или в тюрьму было невозможно. Ибо был Кадал не кем иным, как племянником великого князя Куявского Велимира по линии матери, а союз с этой державой был весьма и весьма необходим Империи. - Может, сошлем его послом к дядюшке, а дядюшка? - осведомился Наркисс. - А то ведь он испортит всех девушек в провинции и в соседних промышлять примется? Что богиня Веста скажет, а? И великая Исида? - Давай дальше, - страдальчески махнул рукой август. - Об этом позже помыслим. - В северных италийских землях и в Нарбоннской Галлии резко увеличилось на купеческие обозы, но и на военные. А в прошлом месяце была ограблена колонна паломников, направлявшаяся для поклонения тому месту, где изволил почить Афраниус Великий!.. Присутствующие на утренней аудиенции царедворцы в волнении зашептались. Надо же, какое святотатство. - Ну так пошли туда побольше вегилов, пусть всех переловят и посадят на кол... Нет, на кол только главарей, остальных - в рудники! Видно было, что государь раздражен тем, что подданные даже такую мелочь без него не могут решить! - Повинуюсь! - поклонился Ганнон. - Что у тебя там еще? - Вот, с позволения божественного, новый эдикт, - почтительно подал верховный судья взятую с подноса бумагу. Владыка поднес папирус к старческим глазам и внимательно, шевеля губами, вполголоса стал читать. Надо сказать, такая мелочность была не пустой прихотью - вот так, не глядя. Птолемей Тридцатый Аквилла подписал собственное отречение, подсунутое его двоюродным братом, Гаем Юлием Свинтусом. С тех пор и повелась поговорка: "Свинтуса подложить". "...За кражу овцы штраф десять сестерциев и возмещение цены шерсти овцы в двойном размере вместе с овцой. За кражу козы или козла двадцать сестерциев, не считая стоимости козы или козла, и наказание плетьми..." - прошамкал монарх. - Ты уверен, мой Ганнон, что это необходимо? - Точно так, - поклонился пропретор. - Крестьяне жалуются на частые |
|
|