"Сергей Челяев. Склейка" - читать интересную книгу автора

скромный.

Окончив работу, я отправился домой. Но случайно услыхал в гримерной
знакомый звучный бас. И в ответ тут же раздался оживленный гул многих
голосов.
Это было что-то новенькое. За неделю службы в театре я прочно усвоил
традицию: после работы актеры не задерживаются. И я осторожно потянул
дверную ручку.
Гримерка была полна народу, собрались все занятые в интермедии. На меня
покосился лишь Николай Степаныч.
- Это Вадик, наш радист. Он еще новенький, Степаныч, - сообщил Данил
Потехин. У него были очень добрые и грустные глаза, поскольку он всю жизнь
играл в театре Второго Зайца без всякой перспективы выбиться в Первые.
- Ладно, - кивнул Мороз Степаныч, как я мысленно окрестил этого
матерого человечища.
Я приткнулся в уголке и весь обратился в слух. Говорили о вещах
неслыханных, и лестно было ощущать себя частичкой актерского братства,
замыслившего маленькое жульство. Верховодил, разумеется, Мороз Степаныч,
который меньше всего походил на новичка.
- Я тут засек время последнего прогона, - солидно изрек он. - Аккурат
один час десять минут. А как у нас с расписанием?
- Оглашаю, - кивнул помреж Саша Карпухин, бригадир скоморохов, которые
своей деловитостью на елочных хороводах напоминали судебных исполнителей.
Саша знал все, что от него требовалось, был на отличном счету у начальства и
притом умудрялся не скатиться до стукачества. Актеры его уважали. -
Новогодние представления пройдут с двадцать шестого декабря по десятое
января включительно. С перерывом на первое января. Тридцать первого - только
утренний и, возможно, дневной спектакль.
- А расписание? - жалобно пискнула травести Майечка, исполнявшая роли
пионеров и вызывавшая в родителях искреннюю жалость своими тощими ножками.
- Оглашаю! - кивнул Саша. - Начало новогодних представлений - в десять,
двенадцать, шестнадцать и семнадцать часов тридцать минут.
- А последнее на четырнадцать перенести не могли? - раздался чей-то
возмущенный голос.
- Перерыв на обед, по трудовому законодательству, - невозмутимо
произнес Саша. - Кроме того, в обеденное время предусмотрен резерв на
возможные левые елки.
И он почтительно посмотрел почему-то на Степаныча. Как тот успел за
полдня создать себе такой могучий авторитет? Поистине, какое-то первобытное,
языческое обаяние исходило от этого человека!
- Значит, загвоздка в последнем, вечернем спектакле, - постановил
Степаныч. - Положим, представление мы наиграем, подсократим маленько. Но
вопрос - до какой степени? Перед последним выходом у нас остается пока в
теории лишь двадцать минут передыху. А туда еще надо спектакль впихнуть!
- И как только они расписание составляют, фашисты... - по-бабьи
всплакнул толсторожий пожилой пират Авксентий Антропыч.
- Начальству виднее, - примирительно откликнулся маленький буратино
Павел с античным отчеством Лисистратович. Впрочем, все его в театре дружно
звали Лизоблюдович, и было за что.
- Отставить прения, - по-военному скомандовал Мороз. - Начальство тоже