"Клара Ченко "Заговор *Пушкин*"" - читать интересную книгу автора

это нацелена "инициация", интонацией подчеркнул ***. Hо с другой стороны
роль Пушкина в общественной жизни страны возрастает, его имя
мифолезируется, обрастает легендами и бреднями, он действительно
становиться идолом и само это явление не только опасно для Церкви, но и
пагубно сказывается - истинности (здесь он так же подчеркнул более
сдержанно), чистоте веры".
"Воцарилось молчание, было слышно, как дьяконы скабрезничают с
девицами, а те в ответ хихикают и дарят им любовь, "банные" звуки
приглушенные дубовыми перегородками сливались с плесканием вод бассейна, с
шипением можжевельной водицы на камельке. Затем "молчание" разрезал
самоуверенный голос ***:
И так, поговорим о вашей участи. - Я придвинулся к столу и заглянул ему
в глаза, - Вам, как члену иезуитского ордена поручено курировать
литературу и полиграфию связанную как-то с Александром Сергеевичем,
хорошо, мы поможем вам в этом. Hе все и раньше в этой области удавалось
отцам-иезуитам, - и он гедонистически усмехнулся одними белками, так
например в этом году вышло в свет только девяносто одно издание о Пушкине,
вместо планируемых ста шестидесяти, семьдесят рукописей оказались не
соответствующими, - и он поднял на меня глаза. В ваши задачи входит
отбирать соответствующие работы и браковать труды, не отвечающие
национальной идеи".
"Я проинформирую наших людей в Синоде и лично Президента, сказал он при
расставании, пожимая мне руку, сами вы в этом отношении ничего не
предпринимайте, можете наворотить чудовищную околесицу.
А президент то наш? - поинтересовался я. Hа все сто! - с щедрой улыбкой
ответил ***".
Hе знаю, верно ли я восстановил по памяти содержимое "записок"
Шевцова-Каббалина, дальше шел подробный двойной отчет (копия), один для
***, другой для Себастьяна Вьери, счастливого отца, ведь его сын оправдал
все пророчества расточаемые Вьери старшим знойным днем в июле девяносто
шестого. Пожалуй, это настоящий шедевр "иезуитской" филологии, когда один,
неизменный факт (книги посвященные поэту) осмысливался с противоположных
сторон и отвечал интересам столь разных дискурсов, что если в одном - то,
что было "божественным", в другом превращалось в "дьяволиное".
Привести по памяти такой великолепный отрезок я не в состоянии, с
натягом мне достало ума, чтоб разобраться в течении мысли
Каббалина-Шевцова, этомии подтекстов, сарданически-выстроенных логик,
ароматных аллитерациях, все это без синтезирующей мысли покойного ныне
автора воспроизвести невероятно. Церковникам в России казалось, что
уровень литературы о Пушкине с каждым годом снижается, выцветая
бульварщиной, желтизной, их апологеты на западе напротив усматривали
противоположное и предсказывали в далеком будущем перестройку ХХС
(абревиатура обозначаюшая в документах иезуитов Храм Христа Спасителя) в
Храм Александра Пушкина с цитатой вырванной силой у поэта "Я Храм себе
воздвиг нерукотворный..."; предполагается, что это послужит основным
доказательством "божественного чуда" - нерукотворный храм размером с
приличный бассейн и высотой с приземистый небоскреб.
Радикальные меры по Александру Пушкину (анафема, запрещение книг и
памятников), держатся всегда про запас, на крайний случай, когда грянет
гром.