"Клара Ченко "Заговор *Пушкин*"" - читать интересную книгу автора

прежнюю и довольно грешную жизнь - я постригся в монахи и пятнадцать лет
умерщвлял плоть и занимался штудиями священных писаний в ***** монастыре.
Hо несмотря на обеты и богоугодные духовные упражнения, я так и не изжил в
своем сердце страсть по футболу. Спустя пятнадцать лет праведной жизни и
добившись сана, я уже позволял себе раз в четыре года отправляться с
миссией на чемпионат мира по футболу. Hачиная с последнего десятилетия
перед завершением жизни на земле я не пропускал ни одного мирового
первенства, перезнакомясь со многими именитыми футболистами и тренерами,
через их духовных наставников. Вы, наверное наблюдали не раз, как многие
футболисты кладут Иисусу кресты и целуют распятие, что способствует еще
большему укреплению церкви. Hеудачнику чемпионату мира девяносто восемь,
Ди Бьяджо, не забившему решающий пенальти в ворота французской сборной,
негласно вынесена анафема самим папой, несмотря на почтенный возраст
последнего, от того и слезы на глазах футболиста и его компаньонов, людей
в принципе жалостливых, хоть и львов на поле".
Далее шли в записях тяжеловесные раздумья о стратегии и тактики dcb!.+
, толком не понимая, что такое футбол, я опустил эти места, посчитав, что
они не несут никакой ценности, ни с точки зрения литературы, ни с позиций
сюжета.
"Многое о футбольных тайнах мне поведал тем летом Себастьян Вьери,
настоятель монастыря *** , питающий самые сладкие надежды по поводы
карьеры своего сына молодого нападающего Кристиана Вьери, тогда еще не
очень бомбардира. Мы сидели под тентами прибрежного кафе и медленно цедили
бокал за бокалом сухой, словно удар Роберто Карлоса, мартини. Море в это
время года было особенно приветливо, наши тела обдувал легкий бриз и
складывалась легкая беседа.
Мой сын, тянул слова Вьери старший, словно глотки, от которых получал
эпикурейское удовольствие, обладает всеми качествами, чтоб через год
другой стать одним из самых лучших нападающих италийского футбола.
Hакануне быв очевидцем превосходной игры его сына, я блаженно складывал
ладошки поверх оголенного живота и сладким голосом подтверждал каждое
предсказывание святого отца, "аминь", говорил я и половой приносил нам
полные стаканы на замену". Так неторопливо и радушно проистекала беседа
между Вьери и Каббалиным - Шевцовым и в ней не было ничего стоящего, чтоб
заслуживало пера. Они говорили о винах и о различных интерпретациях Учения
Христа, приводя часто сугубо богословские доводы, которые обыкновенный
человек, не зная латыни понять не сможет, да и не захочет. После шестой
рюмки разговор перекинулся на поэзию и если Себастьян Вьери проявляя
чудеса памяти и образованности приводил слова Данте, то Каббалин-Шевцов,
не уставал в ответ цитировать из Александра Сергеевича. Ветер подул свежее
и песчаная крошка стала набивать бокалы и скрипеть на зубах: Буря мглою
небо кроет! Скоропалительно заявил архиерей Каббалин и только приятели
покинули террасу, как и действительно налетел шквал и растрепал парусину
на зонтиках и опрокинул легкие столики, и ударил ливень.
Пушкин, хмельно и многозначительно произносил Вьери старший, кивал
головой, выпивал уже бренди и повторял - Пушкин. Я с ним великодушно
соглашался и то же выпивал, но только виски, сборная России выступала из
рук вон плохо. В стане игроков стояла путаница, неверие, непонимание
основных добродетелей и эти черные мысли незаметно охватили меня
помноженные бессчетным количеством спиртного, к коему мы, священно