"Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга первая" - читать интересную книгу автора

можно судить, если обратиться и к оценке Черчиллем нацизма, гитлеровской
политики и ее истоков.
Представляется, что автор столь пространного труда смог достаточно
убедительно (хотя и кратко) высветить генетические корни фашизма и
становления таких лидеров, каким был Гитлер. Heудовлетворенность
существующими реалиями, позор поражения, экономический кризис всегда ищут
виновников и политического выхода. Гитлер изложил этот выход в своей
преступной книжке "Майн кампф", явившейся, по выражению Черчилля, "новым
кораном веры и борьбы".
Рассуждения автора о корнях тоталитаризма и диктаторства не лишены
тонкой наблюдательности и могут быть актуальны там, где возникает угроза
политического цезаризма. Фашизм, тоталитаризм в любой форме -- это всегда
апологетика силы и насилия. Черчилль, обобщая откровения Гитлера, выделяет
намерения последнего: "В целях своего расширения Германия должна обращать
свои взоры к России и в особенности к Прибалтийским государствам. Никакой
союз с Россией недопустим. Вести войну с Россией против Запада было бы
преступно, ибо целью Советов является торжество международного иудаизма".
У Черчилля достало прозорливости, не в пример некоторым его коллегам,
отклонить приглашения встретиться с Гитлером. Британский политический
деятель понимал, что именно этот человек более других способен зажечь факел
европейской и мировой войны. Непримиримое поведение Черчилля по отношению к
нацизму заслуживает уважения.
Советского читателя, несомненно, будут интересовать страницы,
посвященные отношениям с СССР, оценкой его политики. Анализ дипломатии
Москвы Черчилль, в частности, осуществляет под заголовком "Советская
загадка". Описывая августовские советско-англо-французские переговоры 1939
года в Москве, автор пишет, что они провалились "из-за отказа Польши и
Румынии пропустить русские войска". Позиция Польши была такова, пишет
Черчилль: "С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими -- нашу
душу". Автор "Второй мировой войны" тем не менее глухо говорит, что истинная
причина кроется в нежелании Лондона и Парижа пойти на серьезные соглашения.
Ответственность Сталина также велика. Думаю, именно тогда был упущен
последний исторический шанс; в оставшееся время до 1 сентября 1939 года и 22
июня 1941 года уже, видимо, нельзя было кардинальным образом изменить
стратегические решения Берлина.
Черчилль, конечно, не мог знать, что 4 августа советское руководство
одобрило Инструкцию советской делегации на переговорах с военными миссиями
западных демократий. Документ назывался "Соображения к переговорам с Англией
и Францией". В "Соображениях..." рассматривалось пять вариантов, "когда
возможно выступление наших сил". Причем Германия в документе именовалась
"Главным агрессором". Позднее Черчилль вспоминал: Сталин в августе 1942 года
говорил ему, что тогда, в тридцать девятом, ему сказали, что Франция в
случае войны с Германией выставит около сотни дивизий. Сталин спросил, а
сколько дивизий пошлет Англия? Ему ответили: две и еще две позднее. А мы,
сказал советский диктатор, готовы выставить против Германии свыше трехсот
дивизий. "Нужно признать, -- пишет Черчилль, -- что это была действительно
твердая почва..." Если бы трое объединились, продолжает автор, и "сломали
Гитлеру шею, или что-нибудь в этом роде -- история могла бы пойти по другому
пути". Черчилль делает вывод, который сегодня кое-кому кажется еретическим,
что "нужно не только согласиться на полное сотрудничество России, но и