"Николай Черкашин. Покушение на крейсер ("Искатель", 1987, № 5)" - читать интересную книгу автора

виден, Николай Михайлович вышел из квартиры.


25 октября 1917 года
4 часа утра

Матрос 1-й статьи Никодим Землянухин проснулся от того, что увидел во
сне, как гадюка цапнула его за ногу. Нога загорелась, заныла... Но то уже
было не во сне, а наяву. Вчера царапнула лодыжку юнкерская пуля в
перестрелке у Николаевского кавалерийского училища. Вроде пустяк, весь
день ходил с перевязкой, к утру же вишь как взяло, задергало... А тут еще
и змея приснилась... Аспида во сне видеть, известное дело, хитреца
встретить. Но хитрецов Никодим среди своих корешей не числил, а иных
встреч не предвиделось. Кряхтя и охая, Землянухин сел на скрипучей
экипажной койке.
Матросы с подводного минного заградителя "Ерш", намаявшись за день,
храпели во все завертки.
Никодим достал из-под подушки бинт и поковылял в коридор - на свет,
рану посмотреть да свежей марлей замотать. У питьевого бачка гремел
кружкой Митрохин, минный боцманмат и председатель лодочного судкома. Был
он в тельнике полосатом, в исподнем и сапогах.
- Охромел, браток? - участливо поинтересовался Митрохин. - Эк тебя не
ко времени клюнуло! Нынче контру вышибать пойдем, а ты обезножел...
- Юнкера подковали.
- Вот что, - распорядился Митрохин. - Все одно ты не ходок пока. А у
меня каждый боец на счету. Заступай-ка ты на весь день в караул "Ерша"
охранять. Не ровен час, какая стерва полезет. Лодку, сам знаешь, в момент
затопить можно.
- И то жалко - новехонька, - соглашался Землянухин, перетягивая
лодыжку. - В море еще не ходила... Не робь, догляжу.
- Скажи баталеру, чтоб цельных две селедки выдал, буханку хлеба и
шматок сала, как пострадавшему от наемных псов капитала.
- Ишь ты, - усмехнулся Никодим. - Складно заговорил.


25 октября 1917 года
5 часов утра

Долги осенние ночи в Питере. Еще и намека на рассвет не было.
Шквальный ветер расклеивал желтые листья по мокрой брусчатке
Конногвардейского бульвара. Грессер шагал, прикрывая лицо отворотами
дождевика. Он сворачивал в безлюдные переулки и, если впереди маячили
какие-либо фигуры, пережидал в подворотнях, грея в ладони тяжелую сталь
нагана.
"День славы настает..." - звенела застрявшая в мозгу строчка.
У Поцелуева моста он наткнулся на извозчика-полуночника, чудом
занесенного в такую ночь на Мойку.
- Эй, борода! - окликнул его Грессер. - В Графский переулок свезешь -
не обижу!
- Можно и в Графский, - протянул нахохлившийся возница в рваной