"Николай Черкашин. Взрыв корабля " - читать интересную книгу автора

японцы привели их ("Варяг", "Полтаву" и "Пересвет". - Примеч.
Н. Ч.) во Владивосток, где состоялась передача, и наших
многострадальных ветеранов вновь осенил славный Андреевский
флаг".
О возможности взрыва на "Пересвете" говорили с первых же дней похода.
Дело в том, что большая часть боезапаса была японского изготовления.
Иванов-Тринадцатый писал:
"В переданной японским артиллерийским офицерам инструкции
относительно хранения японских порохов было указано, что
необходимо постоянное и неослабное наблюдение за температурой
боевых погребов, так как их порох имеет свойство сохранять
свою сопротивляемость от разложения лишь до известной
температуры (что-то около +40°), после чего он быстро начинает
разлагаться и становится опасным для самовозгорания. На всех
японских судах и береговых складах устроены специальные
охладительные вентиляции, коих на нашем "Пересвете" нет, и нам
рекомендовалось очень внимательно следить за температурой в
погребах и охлаждать их всеми возможными способами. Такая
рекомендация сильно озабочивала старшего артиллерийского
офицера, ибо хотя на судне у нас и имелась положенная
вентиляционная система, но она брала лишь наружный воздух с
той температурой, коей он обладал, и приспособлений охладить
его не было; японцы предлагали поставить специальные
рефрижераторы, но это задержало бы нас еще на порядочное время
и стоило бы немалых денег, вследствие чего морским министром
не были разрешены эти работы и было предписано уходить так,
как есть. Пришлось немало поработать судовым парусникам для
увеличения комплекта различных виндзейлей, дабы достигнуть
максимума вентиляции всех нужных помещений. Ну а для понижения
температуры нам оставалось обращаться в своих молитвах в
небесную канцелярию".
Больше всего меня интересовали последние страницы дневника, где
Иванов-Тринадцатый описывал гибель "Пересвета".


РУКОЮ ОЧЕВИДЦА:

"С утра 22 декабря ст. стиля погода заметно стихла, и мы
начали готовиться к съемке. К 3 часам на крейсер прибыли
лоцман и английский матрос-сигнальщик, которого я назначил в
распоряжение старшего штурмана.
Ровно в 3 часа якоря были убраны, и мы вошли в канал, следуя
за идущим впереди конвоиром. Подходя к концу закрытого мола,
лоцман просил ввиду большой волны и свежей погоды спустить его
раньше под прикрытие мола, указав, что все четыре пары
выходных баканов видны и что по проходе четвертой пары я могу
следовать куда мне нужно вполне безопасно. Согласившись на его
просьбу, застопорил машину и спустил лоцмана, после чего,
передав в машину приказание дать ход, постепенно доводя его до
самого полного, сделал распоряжение о разводке очередной