"Николай Черкашин. Взрыв корабля " - читать интересную книгу автора

крейсер на воде - есть завтра, есть и чистка меди.
Не в этом ли весь смысл дисциплины? Не из-за этого ли нет
паники? Люди знают, что делают. Воля одна - она там, на
мостике, откуда раздается спокойный голос командира:
- По гребным судам! Гребные суда - к спуску!
Засвистали дудки унтер-офицеров. Быстро разбегается команда.
Трудно спускать шлюпки, когда качает, а качает здорово. Борт
"Пересвета" высокий, отведет на качке шлюпку в сторону, не
удержат крючковые матросы, а держать приходится за гладкое
железо, с размаху ударит о борт - летят вниз щепки и люди.
Мой гребной катер № 1. Много трудов и забот вложено в него.
Гребцы - как один. Вот вывалили уже за борт на шлюпбалках.
- Тали потравливай!
Медленно пополз катер вниз. Шибанов, сибиряк, косая сажень в
плечах, цепляясь за каждый обушок, не дает катеру отвалиться
от борта. Вот уже у самого верха... Ловлю момент, чтобы
крикнуть "Раздернуть тали!". Вижу, Суходолов держит руку
слишком близко к блоку.
- Суходолов, трать-та-ра-рать! Руку где держишь?!
- Есть, вашсокродь!
- Раздернуть тали!
Крик Суходолова... Двух пальцев нет - втянуло-таки в блок.
Домерщиков с мостика кричит в мегафон:
- Вячеслав Николаевич, садитесь скорее, отходите!
Но ветер искажает фразу, и я ее понимаю как "Садитесь, если
хотите". Если хочу. Конечно, хочу. Но разве уйдешь с тонущего
корабля без прямого приказания. Кричу своему старшине:
- Голабурда, отваливай! Смотри береги катер!
- Есть, вашсокродь! Будьте покойны!
В секунду весла разобраны, и ощетинившийся катер лихо
вывертывает на волне.
Всю ночь держался Голабурда под веслами, подбирая людей из
воды, доставляя их на подошедший через несколько часов
французский тральщик. И только на рассвете, убедившись, что
больше делать нечего, сдал иностранцам полузатопленный катер с
проломленным бортом. Много народу обязано ему своей жизнью.
К сожалению, это была единственная шлюпка, дошедшая до воды,
остальные спустить бог не попустил. Слишком сильно качало
крейсер.
"Пересвет" уже совсем лежал на левом борту. Спокойно, уверенно
раздаются с мостика слова командира:
- Команде на ют! Команде раздеться! Прыгать за борт. Отплывать
дальше! У борта не держись!
Старший офицер медлил спускаться с мостика. На крейсере
остались одни офицеры. На мостике - один командир.
- Ну что же, господа, - шутит старший офицер Михаил Михайлович
Домерщиков, - пожалуйте купаться!
Сажусь на полупортик шестидюймового орудия. Оглядываюсь
вокруг - ни дымка. Солнце, выйдя из-за туч, последним краешком
закатывается за горизонт.