"Николай Черкашин. Взрыв корабля " - читать интересную книгу автора

оказалось. Тогда Чикер стал рассказывать то, что помнил: - С Михаилом
Михайловичем я познакомился в конце тридцатых годов. Это был обаятельный
интеллигентный человек с выправкой флотского офицера. Правильная речь
старого петербуржца, мягкие манеры, высокая морская культура - все это его
выделяло... Флагманский штурман ЭПРОНа? Такой должности у нас не было.
Домерщикова называли так в шутку. Он неизменно присутствовал на разборах
судоподъемных операций... Седой, вдумчивый... В морской форме без знаков
различия. Работал он в штабе ЭПРОНа в качестве консультанта и переводчика. В
совершенстве зная английский, а также французский и немецкий, он держал
руководство ЭПРОНа в курсе всех новинок зарубежного судоподъема. Начальник
ЭПРОНа, а это был весьма незаурядный, можно сказать, легендарный человек,
флагман второго ранга Фотий Иванович Крылов очень ценил своего помощника.
Разница в возрасте мешала мне сблизиться с Домерщиковым, но мы, молодые
корабельные инженеры, с большим уважением относились к этому человеку.
Перед войной мне пришлось поднимать корабль, на котором Михаил
Михайлович ходил в Цусиму - крейсер "Олег". В гражданскую английские катера
торпедировали его, и он затонул в районе Толбухина маяка. Затонул неудачно -
нос его выходил в Морской{4} канал и мешал судоходству. Попробовали поднять
"Олега" на понтонах, но илистый грунт слишком прочно присосал корабль.
Решили взорвать крейсер старыми шаровыми минами. Подвели их под наиболее
уязвимые места корпуса. Взорвали. Пол Кронштадта осталось без стекол, но в
корабле мины проделали лишь трубообразные пробоины. Пришлось резать
перемычки и поднимать "Олега" по частям...
Я спросил Чикера, где размещался до войны штаб ЭПРОНа, и он объяснил,
как разыскать последнее место службы моего героя.
"Волга" с шашечками на борту с трудом продвигалась по Невскому. Над
Ленинградом только что отбушевала метель, и посреди проспекта тянулся
высокий снеговой гребень, сметанный автоуборщиками. В ветровом стекле тускло
золотился граненый, как клинок кортика, шпиц Адмиралтейства.
...Я ехал на набережную Красного Флота (бывшую Английскую). Там, у
моста, где мемориальным камнем помечена историческая стоянка "Авроры",
глядит окнами на Неву здание не бог весть каких статей. В великолепной
шеренге аристократических особняков, протянувшейся от Зимнего дворца вдоль
Невы, дом № 34 почти не приметен: ни колоннад, ни широкогрудых атлантов, ни
каменных львов... Здесь до войны размещался штаб ЭПРОНа. Внимательный
прохожий, разглядывая фасад, будет немало озадачен, когда увидит среди
гипсовых гирлянд и маскаронов, составляющих скромный декор здания, штурвалы,
якоря и водолазные шлемы, вылепленные по фризу верхнего этажа. В сорок
пятом, ремонтируя здание штаба, матросы-эпроновцы украсили его на свой вкус.
Бывает так, и геологи это знают: расколешь иной невзрачный булыжник и
ахнешь - сердцевина сверкнет вдруг гроздью аметистов. Вот такое же чувство
возникло у меня, когда я заглянул внутрь дома № 34.
Поднявшись по широкой парадной лестнице, я попал в... высоченный грот с
бетонными сталактитами, с перламутровыми морскими раковинами, вмурованными в
бугристые дикие стены. Это было так неожиданно и так натурально для
штаб-квартиры экспедиции подводных работ... Я подумал, что это наверняка
идея Фотия Ивановича Крылова - разрядить казенную учрежденческую обстановку
столь романтическим сооружением. Куда как символично: путь в кабинет
"флагмана затонувших кораблей" пролегал под сводами подводного грота.
Меж сталактитов поблескивала застекленная фигурная дверь. Я приоткрыл